Процессуальное право Международного Суда ООН: Непосредственная связь.

Подтверждение или опровержение существования непосредственной связи между основным и встречным требованиями, которая является еще одним критерием приемлемости встречного требования, представляет собой особую сложность. Нормативной дефиниции того, что представляет собой такая связь, не существует, и Суд делает свой вывод о ее наличии или отсутствии, "принимая во внимание особенности каждого дела" и учитывая то, что "степень связи между требованиями должна оцениваться с точки зрения как фактов, так и права" <31>. Ф. Салерно, правда, исходя из определения спора как расхождения во мнениях в отношении права или фактов <32>, высказал мнение, что для признания приемлемости встречных требований достаточно, чтобы существовал только один из этих элементов <33>. Подобная позиция, как будет показано ниже, не нашла подтверждения в судебной практике. К общим положениям, относящимся к определению непосредственной связи, можно добавить утверждения Суда о том, что такая связь не предполагает, что соответствующие аргументы ответчика должны одновременно обосновывать встречное требование и использоваться для защиты от первоначального <34>. Кроме того, "встречные требования, для того чтобы удовлетворять критерию "связи" по статье 80, не обязательно должны быть основаны на идентичных инструментах" <35>. Это высказывание Суда означает, что для подтверждения встречных требований всегда могут быть выдвинуты дополнительные факты и правовые соображения постольку, поскольку предмет спора не меняется.
<31> Cour internationale de Justice. Application de la convention pour la  et la  du crime de  ( c. Yougoslavie). Demandes reconventionnelles. Ordonnance du 17  1997 // C.I.J. Recueil 1997. P. 258. § 33.
<32> Cour permanente de Justice internationale. Concessions Mavrommatis en Palestine.  N 2. Le 30  1924 // C.P.J.I.  A. N 2. P. 11.
<33> Salerno F. La demande reconventionnelle dans la  de la Cour international de Justice // Revue  de droit international public. Vol. 103. 1999. N 2. P. 349.
<34> Cour internationale de Justice.  sur le territoire du Congo (  du Congo c. Ouganda). Demandes reconventionnelles. Ordonnance du 29 novembre 2001 // C.I.J. Recueil 2001. P. 679. § 38.
<35> International Court of Justice. Armed Activities on the Territory of the Congo (Democratic Republic of the Congo v. Uganda). Judgment of 19 December 2005 // I.C.J. Reports 2005. P. 275. § 326.
Если взять период Постоянной палаты международного правосудия, то в деле Фабрика в Хожуве для признания выполненными "материальных условий" принятия к производству встречного требования было достаточно того, что встречное требование Польши ссылается на ту же правовую норму (ст. 256 Версальского договора), которая лежит в основе ее возражений против требований Германии <36>. В силу этого, по мнению Палаты, и первоначальное, и встречное требования относятся к одному и тому же предмету спора. Главным аргументом здесь выступает правовая связь, поскольку наличие связи в отношении фактов было очевидно. В деле Отвод воды из реки Маас Постоянная палата не стала утруждать себя аргументацией, а просто заявила, что встречное требование Бельгии непосредственно связано с основным <37>. В данном деле сами по себе факты, на которые опирались первоначальное и встречное требования, были различны, однако они относились к одному и тому же территориальному району и были связаны с использованием вод Мааса. Кроме того, оба требования ссылались на договор от 12 мая 1863 года между Нидерландами и Бельгией о режиме отвода вод из реки Маас.
<36> Cour permanente de Justice internationale. Usine de . Fond.  du 13 septembre 1928 // C.P.J.I.  A. N 17. P. 38.
<37> Cour permanente de Justice internationale. Prises d'eau  la Meuse.  du 28 juin 1937 // C.P.J.I.  A/B. N 70. P. 28.
В первом деле, в котором Международный Суд рассмотрел вопрос о приемлемости встречных требований - Право на убежище (Колумбия/Перу), вопрос о непосредственной связи встречных и основных требований был решен следующим образом. Требование Колумбии состояло в том, что, во-первых, она сама имеет право квалифицировать правонарушение (для защиты от преследования, в отношении которого убежище предоставляется) для целей предоставления убежища и, во-вторых, Перу должно дать гарантии (охранную грамоту) для того, чтобы Виктор Рауль Айя де ля Торре <38>, которому было предоставлено убежище в колумбийском посольстве в столице Перу городе Лиме, мог покинуть территорию Перу. Встречное требование Перу состояло в том, чтобы Суд признал, что убежище Айя де ля Торре было предоставлено Колумбией в нарушение Гаванской Конвенции об убежище 1928 года. Колумбия оспорила существование непосредственной связи между ее требованиями и встречным требованием, поскольку по своему содержанию ratione materiae они не были связаны друг с другом. По мнению Колумбии, встречное требование было, по существу, новым требованием, которое ставило новые вопросы и представляло на рассмотрение Суда новый спор <39>. Суд же решил, что требования Колумбии исходят из предполагаемой правильности предоставления убежища, а именно этот тезис оспаривается во встречном требовании. Кроме того, связь основного и встречного требований подтверждается тем, что некоторые условия выдачи охранной грамоты непосредственно зависят от "фактов", приводимых во встречном требовании <40>. Таким образом, в этом деле наличие непосредственной связи было установлено Судом с точки зрения как правовой, так и фактической связи. В частности, для того чтобы дать ответ на требования Колумбии, Суд неизбежно должен был иметь дело с вопросами, лежавшими в основе встречного требования.
<38> Лидер политической партии в Перу (Американский народный революционный альянс), которого власти Перу обвиняли в организации вооруженного мятежа 3 октября 1948 года.
<39> . Droit d'asile (Colombie / ). Vol. I. P. 380 - 381.
<40> Cour internationale de Justice. Droit d'asile (Colombie / ).  du 20 novembre 1950 // C.I.J. Recueil 1950. P. 280 - 281.
В деле Права граждан Соединенных Штатов Америки в Марокко встречные требования были заявлены США. Не утруждая себя оценкой наличия непосредственной связи между основными и встречными требованиями, Суд рассмотрел встречные требования США наряду с основными требованиями Франции и вынес по ним решение <41>.
<41> International Court of Justice. Rights of Nationals of the United States of America in Morocco (France v. United States of America). Judgment of 27 August 1952 // I.C.J. Reports 1952. P. 203 - 212.
В "современный" период практики по делам со встречными требованиями, решая вопрос о приемлемости встречных требований Югославии <42> в деле Босния и Герцеговина против Югославии, Суд заявил, что из представлений, выносимых на разрешение Суда, вытекает, что, во-первых, природа фактов, из которых исходят основные и встречные требования, одинакова (действия, составляющие нарушения Конвенции о геноциде). Во-вторых, эти требования относятся к одной и той же совокупности фактов постольку, поскольку эти факты касаются одной и той же территории (Босния и Герцеговина) и одного и того же периода времени. В-третьих, что касается правовой связи основных и встречных требований, то, по мнению Суда, она существовала постольку, поскольку стороны преследовали одну и ту же юридическую цель (хотя и каждая со своей стороны) - установление ответственности за нарушение обязательств по Конвенции о геноциде <43>.
<42> В своих встречных требованиях, представленных в контрмеморандуме, Югославия, в частности, просила Суд признать, что Босния и Герцеговина несет ответственность за совершенные на ее территории акты геноцида против сербов, за подстрекательство к совершению геноцида и непринятие мер по предупреждению геноцида.
<43> Cour internationale de Justice. Application de la convention pour la  et la  du crime de  ( c. Yougoslavie). Demandes reconventionnelles. Ordonnance du 17  1997 // C.I.J. Recueil 1997. P. 258. § 35.
В этих обстоятельствах, принимая во внимание наличие как фактической, так и юридической связи, Суд признал, что встречные требования Югославии непосредственно связаны с требованиями Боснии и Герцеговины и, соответственно, они могут быть рассмотрены в рамках основного процесса <44>.
<44> В 2001 году Югославия решила отозвать свои встречные требования (Cour internationale de Justice. Application de la convention pour la  et la  du crime de  ( c. Yougoslavie). Ordonnance du 10 septembre 2001 // C.I.J. Recueil 2001. P. 572).
Точно такая же схема, как и в деле Босния и Герцеговина против Югославии, была использована Судом при рассмотрении встречного требования США в деле Нефтяные платформы. В частности, Суд принял во внимание одинаковую природу фактов, из которых исходят основные и встречные требования (действия, составляющие нарушения договора 1955 года), и то, что эти требования касаются событий в Персидском заливе, происходивших в один и тот же период времени (то есть относятся к одной и той же совокупности фактов). Кроме того, стороны преследуют одну и ту же юридическую цель - установление ответственности за нарушение обязательств по договору 1955 года <45>.
<45> International Court of Justice. Oil Platforms (Islamic Republic of Iran v. United States of America). Counter-Claim. Order of 10 March 1998 // I.C.J. Reports 1998. P. 205. § 38.
В деле Сухопутная и морская граница между Камеруном и Нигерией (Камерун против Нигерии) Суд также определил наличие непосредственной связи между требованиями Камеруна и встречными требованиями Нигерии, исходя из того, что они были основаны на действиях одной и той же природы (инциденты, связанные с нарушением границы), которые относились к одному и тому же географическому району (территория вдоль границы между двумя государствами). Кроме того, встречные требования Нигерии преследовали ту же юридическую цель, что и требования Камеруна (установление ответственности и определение возмещения вреда) <46>. В данном случае временной элемент "непосредственной связи" Суд оставил в стороне. Это упущение можно объяснить тем, что в силу отсутствия возражений со стороны Камеруна в отношении встречных требований, анализ выполнения критерия непосредственной связи был проведен Судом в упрощенном виде.
<46> Cour internationale de Justice.  terrestre et maritime entre le Cameroun et le Nigeria (Cameroun c. Nigeria). Ordonnance du 30 juin 1999 // C.I.J. Recueil 1999. P. 985.
В деле Военные действия на территории Конго (ДРК против Уганды) выводы Суда в отношении непосредственной связи основных и встречных требований вызывают, однако, целый ряд вопросов. В частности, требования ДРК касались неправомерных действий Уганды: применение силы (вооруженное нападение и оккупация части территории), военная и финансовая поддержка антиправительственных группировок, незаконная эксплуатация естественных ресурсов. Во встречных требованиях Уганда, в свою очередь, обвинила ДРК, во-первых, в актах агрессии (трансграничные нападения) и поддержке антиправительственных групп, во-вторых, в нападении на посольство Уганды в Киншасе и бесчеловечном обращении с дипломатами и другими угандийскими гражданами, в-третьих, в нарушении обязательств по Лусакскому соглашению 1999 года. В постановлении 2001 года Суд оценивал наличие непосредственной связи применительно к каждой из трех вышеуказанных категорий встречных требований <47>.
<47> Cour internationale de Justice.  sur le territoire du Congo (  du Congo c. Ouganda). Demandes reconventionnelles. Ordonnance du 29 novembre 2001 // C.I.J. Recueil 2001. P. 678. § 37.
Применительно к первому встречному требованию, как и можно было ожидать, исходя из прецедентов дел Применение Конвенции о геноциде и Нефтяные платформы, Суд отметил одинаковую природу действий, которые составляют фактическую сторону основного и встречного требований (использование силы и поддержка антиправительственных групп), и то, что они были совершены в рамках существовавшего с 1994 года конфликта между двумя странами. Таким образом, эти действия представляли собой часть одного и того же комплекса фактов. Кроме того, каждая из сторон стремилась установить ответственность другой за нарушение одних и тех же норм международного права. Соответственно, в целом существовала непосредственная связь между основным и встречным требованиями <48>.
<48> Ibid. P. 678 - 679. § 38 - 39.
Второе встречное требование Суд также вписал в рамки общего конфликта, поскольку оно относилось к периоду времени непосредственно после вторжения Уганды на территорию ДРК в начале августа 1998 года и было построено на обвинениях в применении силы. Природа актов, по мнению Суда, также была одна и та же, а юридические цели - идентичны, так как стороны стремились установить ответственность за нарушение норм международного права, касавшихся защиты личности и собственности. Поскольку, таким образом, существовала непосредственная связь с первоначальными требованиями, второе встречное требование было признано частью рассматриваемого дела <49>. Уже в рамках основной процедуры, в реплике на ответ, Уганда фактически изменила юридическое основание второго встречного требования. Если в контрмеморандуме и в письменных соображениях по поводу приемлемости встречных требований она ссылалась на нарушение минимального стандарта обращения с иностранцами и прав человека, а также незаконность экспроприации государственной собственности, вписав их в общий контекст конфликта, как составляющих элементы применения силы, актов агрессии и поддержки антиправительственных формирований <50>, то в реплике на ответ в качестве главного юридического основания второго встречного требования приводится Венская конвенция о дипломатических сношениях, а в дополнение к ней минимальный стандарт обращения с иностранцами и незаконная экспроприация государственной собственности <51>. Это вызвало возражение ДРК. В решении по существу дела, вынесенном в 2005 году, Суд обратил внимание на то, что в постановлении 2001 года по вопросу приемлемости встречных требований было отмечено, что стороны стремятся установить ответственность друг друга в связи с нарушением договорных и обычных норм международного права, "относящихся к защите личности и собственности". По мнению Суда, эта формулировка достаточно широка, чтобы охватить положения Венской конвенции 1961 года, если принять во внимание, что обвинения по-прежнему основаны на фактах применения силы. Таким образом, последующая ссылка Уганды на Венскую конвенцию как дополнительное юридическое основание ситуацию в отношении приемлемости встречного требования не меняла <52>.
<49> Ibid. P. 679. § 40 - 41, 45, 51(2).
<50> Counter-Memorial of Uganda. P. 228 (URL: http://www.icj-cij.org/docket/files/116/8320.pdf); Written Observations of Uganda on the Question of the Admissibility of its Counter-Claims. P. 29 - 32 (URL: http://www.icj-cij.org/docket/files/116/13467.pdf).
<51> Rejoinder of Uganda. P. 312 - 332 (URL: http://www.icj-cij.org/docket/files/116/8314.pdf).
<52> International Court of Justice. Armed Activities on the Territory of the Congo (Democratic Republic of the Congo v. Uganda). Judgment of 19 December 2005 // I.C.J. Reports 2005. P. 275. § 325 - 327.
Третье же встречное требование, как подчеркнул Суд, относилось к национальному диалогу в Конго, размещению миссии ООН, разоружению и демобилизации воюющих группировок, что являлось предметом Лусакского соглашения. Суд посчитал, что это требование касалось "способов разрешения конфликта", согласованных на многостороннем уровне, тогда как действия, лежавшие в основе первоначального требования, имели другую природу, а именно: это были действия, совершенные Угандой "во время конфликта" (обе фразы специально выделены в тексте постановления). Следовательно, это не один и тот же комплекс фактов. Кроме того, по мнению Суда, стороны не преследовали одни и те же юридические цели, так как стремились к установлению ответственности за нарушение обязательств, вытекающих из различных групп норм международного права (неприменение силы и невмешательство во внутренние дела, с одной стороны, и Лусакское соглашение - с другой). Таким образом, непосредственная связь между основным и встречным требованиями в таких обстоятельствах отсутствовала <53>.
<53> Cour internationale de Justice.  sur le territoire du Congo (  du Congo c. Ouganda). Demandes reconventionnelles. Ordonnance du 29 Novembre 2001 // C.I.J. Recueil 2001. P. 679. § 42 - 43.
В деле Определенная деятельность, осуществляемая Никарагуа в пограничном районе (Коста-Рика против Никарагуа) требования Коста-Рики относятся к сооружению Никарагуа каналов на территории, на которую претендуют оба государства в связи с разногласиями о линии прохождения границы, а также к дноуглубительным работам на реке Сан-Хуан, вблизи данной территории. Встречные требования, которые были заявлены Никарагуа, касались в основной их части 1) строительства Коста-Рикской дороги на ее собственной территории, вдоль реки Сан-Хуан, 2) статуса залива Сан-Хуан дель Норте, а также 3) прав Никарагуа в отношении судоходства по реке Колорадо (один из рукавов реки Сан-Хуан).
Международный Суд рассматривал вопрос о непосредственной связи только применительно ко второму и третьему встречным требованиям <54>. Он признал, что природа фактов, на которые Коста-Рика ссылается в своих требованиях и Никарагуа ссылается во втором встречном требовании, различна. В частности, Коста-Рика приводит примеры якобы неправомерных работ на спорной территории, а Никарагуа ведет речь о естественном изменении физических характеристик залива Сан-Хуан дель Норте. Факты, приводимые сторонами, глобально относятся к одному географическому району, однако требования Коста-Рики и второе встречное требование Никарагуа касаются его различных частей. Далее, отсутствует связь во времени: требования были выдвинуты в 2010 году и основаны на недавних событиях, а изменение характеристик залива произошло еще в XIX веке. Кроме того, хотя первоначальные требования и второе встречное связаны с территориальным суверенитетом в широком смысле, однако встречное требование, в отличие от первоначальных, не затрагивает вопросы суверенитета над спорной территорией или же иные вопросы, касающиеся границы между двумя странами, установленной договором 1858 года и последующими арбитражными решениями. Таким образом, действия в основе встречного и первоначального требований не являются частью одной совокупности фактов, и с этой точки зрения непосредственная связь отсутствует. Кроме того, нет и юридической связи, поскольку требования Коста-Рики касаются нарушения суверенитета и территориальной неприкосновенности, а также вопросов защиты окружающей среды, а встречное требование направлено на признание суверенитета над территорией, которая не совпадает с той, которая является предметом основного требования. Коста-Рика также ссылается на договор 1858 года, арбитражные решения и международное право окружающей среды, а Никарагуа на то, что правовая ситуация, как результат физических изменений определенной территории, стала иной по сравнению с 1858 годом. Таким образом, в целом стороны не преследуют одинаковые юридические цели.
<54> В отношении первого встречного требования см.: Пунжин С.М. Указ. соч. С. 52.
Третье встречное требование, которое относилось к судоходству по реке Колорадо, имело географическую связь с первоначальным, поскольку они затрагивали одну и ту же речную систему, а также были связаны во времени. Однако факты, приводимые Никарагуа, отличались по своей природе от фактов, на которые ссылается Коста-Рика, поскольку встречное требование Никарагуа касалось не вопросов суверенитета, а ущерба в результате попыток Коста-Рики препятствовать дноуглубительным работам на реке Сан-Хуан. Таким образом, связь в отношении фактов отсутствует. Юридические цели сторон также различны: у Коста-Рики это установление ответственности за нарушение ее суверенитета и прав судоходства по реке Сан-Хуан, а также за нанесение ущерба окружающей среде, а у Никарагуа они были направлены на восстановление прав судоходства по реке Колорадо, которые действовали до 1860 года <55>.
<55> Cour Internationale de Justice. Certaines  par le Nicaragua dans la  (Costa Rica c. Nicaragua); Construction d'une route au Costa Rica le long du fleuve San Juan (Nicaragua c. Costa Rica). Demandes reconventionnelles. Ordonnance du 18 Avril 2013. § 33 - 37 (URL: http://www.icj-cij.org/docket/files/150/17358.pdf).
Интересно, что объединение дел Коста-Рика против Никарагуа и Никарагуа против Коста-Рики на один день предшествовало вынесению решения в отношении встречных требований, что позволило Суду исходя из юридической целесообразности и экономии юридических средств эффективно исключить из общего анализа первое встречное требование, не рассматривая вопрос о его непосредственной связи с первоначальными требованиями Коста-Рики. Хотя с учетом того, какая планка была установлена для оценки непосредственной связи применительно ко второму и третьему встречным требованиям, первое встречное требование вряд ли эту планку преодолело бы.
Исследования, которые проанализировали постановления Международного Суда по теме встречных требований (за исключением последнего от 18 апреля 2013 года в деле Коста-Рика против Никарагуа), определяют совокупность фактов, на которой основывается Суд для констатации непосредственной связи, как включающую по меньшей мере следующие элементы. Во-первых, факты, на которые опираются основные и встречные требования, должны относиться к одному и тому же географическому району и одному и тому же отрезку времени. Во-вторых, действия, которые обжалуются в основном и встречном требованиях, должны быть одной и той же природы <56>. В-третьих, правовые инструменты, на которые опираются стороны, должны быть одни и те же. В-четвертых, преследуемые юридические цели (восстановление правопорядка, признание ответственности за нарушение Конвенции) должны совпадать <57>. Исследователи также отмечают, что не всегда, когда признавалось наличие непосредственной связи, присутствовали все эти элементы. Например, утверждается, что в деле Применение Конвенции о геноциде факты, хотя и относились к одной и той же географической и хронологической сфере, на самом деле были различны <58>; в Нефтяных платформах не было единства действий <59>; в деле Конго против Уганды для установления непосредственной связи Суд принял во внимание только природу фактов <60>.
<56> Требование о том, что действия должны быть одного и того же рода, представляет собой, по мнению Х. Терлвэя, существенный элемент. Так, требование об ответственности государства за нарушение иммунитета его дипломата не может быть выдвинуто в качестве встречного по отношению к основному требованию, которое основано на нарушениях обязательств по Конвенции о геноциде, даже если оба действия были совершены в одно и то же время на одной и той же территории (Thirlway H. Op. cit. P. 217).
<57> Nouvel Y. La  des demandes reconventionnelles devant la Cour International de Justice  la  de deux ordonnances  // Annuaire  de droit international. Vol. 44. 1998. P. 330; Thirlway H. Op. cit. P. 218; Savadogo L. La renaissance de la  des demandes reconventionnelles // Revue belge de droit international. 1999. N 1. P. 260; Murphy S. Amplifying the World Court's Jurisdiction through Counter-Claims and Third-Party Intervention // The George Washington International Law Review. Vol. 33. 2000 - 2001. P. 17 - 18; Rosenne Sh. Counter-Claims in the International Court of Justice // Essays on International Law and Practice by Shabtai Rosenne. Leiden: Martinus Nijhoff, 2007. P. 293; Antonopoulos C. Op. cit. P. 132 - 133; Azari H. Op. cit. P. 180 - 183.
<58> Distefano G. Op. cit. P. 55.
<59> Savadogo L. Op. cit. P. 261.
<60> Azari H. Op. cit. P. 182.
В недавнем Постановлении сам Суд следующим образом суммировал факторы, которые позволяют оценить, существует или нет непосредственная связь с точки зрения фактов и права:
"Суд рассматривал, относятся ли факты, на которые полагается каждая из сторон, к одному и тому же географическому региону или одному и тому же периоду времени. ...Суд также рассматривал, обладают ли факты, на которые полагается каждая из сторон, одной и той же природой, в том смысле, что стороны ссылаются на одинаковые типы поведения. ...Суд далее исследовал, имеется ли прямая связь между встречным требованием и основными требованиями другой стороны с точки зрения правовых принципов или инструментов, на которые эти требования опираются, или того, могут ли заявитель и ответчик рассматриваться как преследующие одни и те же юридические цели посредством их соответствующих требований..." <61>.
<61> Cour Internationale de Justice. Certaines  par le Nicaragua dans la  (Costa Rica c. Nicaragua); Construction d'une route au Costa Rica le long du fleuve San Juan (Nicaragua c. Costa Rica). Demandes reconventionnelles. Ordonnance du 18 Avril 2013. § 32 (URL: http://www.icj-cij.org/docket/files/150/17358.pdf).
Отдельные элементы вышеприведенного обобщения связаны разделительным союзом "или", что говорит о том, что не во всех случаях для установления непосредственной связи необходимо присутствие всех элементов в совокупности. Вопрос о том, достаточна ли комбинация элементов, присутствующих в обстоятельствах конкретного дела, остается на "суверенное" усмотрение Суда. Некоторые специалисты подчеркивают, что данный подход является оптимальным при вынесении соответствующего решения <62>. Кроме того, он объясняет кажущиеся противоречия в практике Суда в отношении определения приемлемости встречных требований.
<62> Savadogo L. Op. cit. P. 253.
Следует также обратить внимание на то, что в отличие от предыдущей практики, когда Суд устанавливал наличие непосредственной связи, исходя из характеристики фактов в самом общем виде, в деле Коста-Рика против Никарагуа он исследовал детали как фактов, так и применимых норм права. Вряд ли стоит рассматривать подобный порядок вынесения решения как начало новой тенденции, скорее это способ, который соответствовал обстоятельствам дела и внутреннему убеждению судей и Суда в целом. В будущем, по-видимому, следует ожидать применения и того, и другого подходов в зависимости от конкретного дела.