В 30-е годы прошлого века в литературе было высказано мнение, что вопрос о юрисдикции Суда применительно к встречным требованиям имеет вторичное значение, поскольку "само собой разумеется, что [Суд] не примет к рассмотрению встречное требование, которое имело бы целью получить решение по вопросам, выходящим за пределы его юрисдикции" <6>. Несмотря на всю очевидность данного тезиса, важность вопроса о юрисдикции Суда применительно к встречным требованиям не следует недооценивать.
<6> Genet R. Les demandes reconventionnelles et la de la Cour permanente de Justice internationale // Revue de droit international et de . Tome XIX. 1938. P. 158.
Условие пункта 1 статьи 80 Регламента, предполагающее наличие юрисдикции Суда в отношении встречного требования, вытекает из основополагающего принципа, который является краеугольным камнем существования и функционирования Международного Суда ООН: Суд не может рассматривать требование, будь оно основным или встречным, если стороны спора не выразили в той или иной форме согласия с его юрисдикцией в отношении этого требования. Поскольку встречные требования представляют собой процессуальный инструмент, отличающийся от средств защиты, которые использует государство-ответчик <7>, должно быть установлено применимое к ним основание юрисдикции. Процесс установления юрисдикции в отношении встречных требований, с одной стороны, имеет свою специфику, поскольку проходит в рамках "сопутствующей" процедуры, с другой - в этом процессе требуется исследование и вынесение решений по той же группе вопросов, как и при определении существования юрисдикции Международного Суда в рамках "основной" процедуры.
<7> Пунжин С. Процессуальное право Международного Суда ООН: встречные требования (общая часть) // Международное правосудие. 2013. N 4. С. 99 - 110. Если бы встречные требования представляли собой только средство защиты, то вопрос о юрисдикции не возникал бы в принципе, поскольку возражения в отношении требований (в какой бы форме они ни были представлены) охватываются юрисдикцией Суда, которая существует применительно к этим требованиям.
Применительно к юрисдикции Суда в том, что касается встречных требований, одна из проблем была сформулирована еще Анцилотти: должны ли основания юрисдикции в отношении первоначального требования и встречного требования быть одинаковыми или же они могут различаться <8>? Сам он считал, что позиция, предполагающая идентичность оснований юрисдикции, не находит подтверждения ни в тексте соответствующего положения Регламента, ни на практике. Как отметил Анцилотти, в решении по делу Фабрика в Хожуве Постоянная палата международного правосудия исходила из того, что основания юрисдикции основного и встречного требования могут быть различными <9>.
<8> Anzilotti D. Op. cit. P. 868.
<9> Ibid. Cour permanente de Justice internationale. Usine de . Fond. du 13 septembre 1928 // C.P.J.I. A. N 17. P. 37.
В современной доктрине превалирует мнение о том, что основание юрисдикции должно быть единым применительно к основным и встречным требованиям <10>. Эта позиция в основном опирается на утверждение Суда в Постановлении о встречных требованиях в деле Применение Конвенции о геноциде о том, что путем встречного требования ответчик не может представить перед международным судебным органом "требование, которое выходит за пределы, в которых стороны признали его юрисдикцию" <11>. Представители этого направления исходят из того, что юрисдикция Суда применительно к встречным требованиям устанавливается по отношению к основанию юрисдикции первоначального требования <12>. Существует, однако, точка зрения меньшинства, в соответствии с которой основания юрисдикции могут не совпадать <13>. Для ее приверженцев определяющее условие приемлемости - выражение "подпадает под юрисдикцию Суда" в пункте 1 статьи 80 Регламента имеет широкое значение и не сводится к юрисдикции Суда применительно к первоначальному требованию.
<10> Thirlway H. Case Analysis: Counterclaims Before the International Court of Justice: The Genocide Convention and Oil Platforms Decisions // Leiden Journal of International Law. Vol. 12. Issue 1. March 1999. P. 204; La modification des articles du de la Cour international de Justice relatifs aux exceptions et aux demandes reconventionnelles // Annuaire de droit international. Vol. 49. 2003. P. 231; Distefano G. La demande reconventionnelle au fil des textes le fonctionnement de la Cour de La Haye et de sa jurisprudence // Revue suisse de droit international et de droit . Vol. 18. 2008. N 1 - 2. P. 62; Antonopoulos C. Counterclaims before the International Court of Justice. The Hague: T.M.C. Asser Press, 2011. P. 76 - 78; Azari H. La demande reconventionnelle devant la Cour internationale de Justice. de doctorat soutenu le 19 octobre 2012. P. 320 (URL: https://www.docassas.u-paris2.fr/nuxeo/site/esupversions/69944fde-e028-4d9c-aa36-384e97e16af7).
<11> Cour internationale de Justice. Application de la convention pour la et la du crime de ( c. Yougoslavie). Demandes reconventionnelles. Ordonnance du 17 1997 // C.I.J. Recueil 1997. P. 257. § 31.
<12> Azari H. Op. cit. P. 241.
<13> См., например: Savadogo L. La renaissance de la des demandes reconventionnelles // Revue belge de droit international. 1999. N 1. P. 251 - 252.
В современной практике Международного Суда (после 1997 года) вопрос о различии в основаниях юрисдикции не возникал: во всех случаях при предъявлении встречных требований государство-ответчик использовало ту же юрисдикционную базу, что и государство-заявитель при возбуждении дела <14>. Таким образом, имеющиеся судебные прецеденты не позволяют сделать достоверный вывод о том, какой из вариантов решения проблемы, сформулированной Анцилотти, правилен. Теоретический анализ, тем не менее, приводит к заключению, что истина, как и во многих других случаях, лежит посередине между двумя крайностями. Определяющим в этом отношении будет характер акта (или актов), предполагающего юрисдикцию Суда применительно к первоначальному требованию. Если государство, возбуждающее дело, ссылается на односторонние заявления о признании юрисдикции Международного Суда, сделанные обеими сторонами спора в соответствии с пунктом 2 статьи 36 его Статута (или на общий договор о разрешении споров, предусматривающий юрисдикцию Суда, например Боготский пакт <15>), то в отсутствие применимых оговорок основание юрисдикции будет всегда одним и тем же, поскольку такие заявления будут охватывать любые юридические споры в отношениях между этими сторонами.
<14> Двусторонний договор о дружбе (Иран против США), Конвенция о геноциде (Босния и Герцеговина против Сербии и Черногории и Хорватия против Сербии), Европейская конвенция о мирном разрешении споров (Германия против Италии), односторонние заявления о признании юрисдикции Суда (Камерун против Нигерии и ДРК против Уганды), Боготский пакт и односторонние заявления о признании юрисдикции Суда (Коста-Рика против Никарагуа).
<15> Американский договор о мирном урегулировании. Подписан 30 апреля 1948 года (официально именуется "Боготский пакт" согласно его ст. LX). United Nations Treaty Series. Vol. 30. N 449. P. 55.
Иная ситуация возникает, если требования государства-заявителя основаны на юрисдикционном положении одного международного договора, а государство-ответчик в качестве доказательства приемлемости встречных требований приводит юрисдикционное положение другого договора. В подобных обстоятельствах, по-видимому, будет очевидно, что поскольку два договора имеют различную предметную сферу охвата и, соответственно, в спор вовлечены две различные группы норм международного права, то главной проблемой будет наличие или отсутствие непосредственной связи между первоначальным и встречным требованиями (скажем, если требования государства-заявителя основаны на Конвенции о предупреждении преступления геноцида, а встречные требования - на Конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации; обе Конвенции предполагают юрисдикцию Международного Суда по спорам об их толковании и применении). В подобных обстоятельствах Суд может в целях экономии юридических средств не рассматривать вопросы юрисдикции, обратившись сразу к критерию непосредственной связи (как он это сделал в деле Определенная деятельность, осуществляемая Никарагуа в пограничном районе (Коста-Рика против Никарагуа) <16>). Два договора, содержащие положения, предусматривающие юрисдикцию Международного Суда, однако, могут иметь предметные сферы, которые близки друг другу (например, Конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации и Конвенция о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин). В такой ситуации с большой степенью вероятности можно утверждать, что Суд сочтет юрисдикционное условие выполненным.
<16> Cour Internationale de Justice. Certaines par le Nicaragua dans la (Costa Rica c. Nicaragua); Construction d'une route au Costa Rica le long du fleuve San Juan (Nicaragua c. Costa Rica). Demandes reconventionnelles. Ordonnance du 18 avril 2013 (URL: http://www.icj-cij.org/docket/files/150/17358.pdf).
Наконец, если первоначальные требования опираются в качестве юрисдикционной базы на односторонние заявления, а встречные требования - на юрисдикционное положение конвенции (например, поскольку ответчик не может использовать односторонние заявления в силу существующих оговорок), то все также будет зависеть от природы фактов, лежащих в основе первоначальных и встречных требований. Если природа фактов различна, Суд, как это указано выше, может оставить в стороне вопросы юрисдикции и признать встречные требования неприемлемыми ввиду отсутствия непосредственной связи. В противном случае, если факты имеют одну природу, Суд должен будет следовать обычной процедуре и начать с юрисдикционного условия, которое при рассматриваемой комбинации оснований может считаться выполненным.
Обратный вариант, когда первоначальное требование опирается на юрисдикционное положение договора, а встречное - на одностороннее заявление, практически нереален, поскольку использование одностороннего заявления для целей встречных требований предполагает, что и государство, первоначально возбудившее дело, сделало такое же одностороннее заявление. Это означает, что для обоснования юрисдикции Суда государство-заявитель могло использовать оба применимых юрисдикционных титула (конвенцию и односторонние заявления), что обычно и делается при возбуждении дела. В этих обстоятельствах вопрос о различиях в основаниях юрисдикции не возникает.
Что касается споров, передаваемых в Суд на основании специального соглашения, то, как было отмечено в предыдущей статье, предъявление встречных требований в таких делах маловероятно, если вообще возможно <17>.
<17> Пунжин С. Указ. соч. С. 57.
Международный Суд специально исследовал вопросы юрисдикции в рамках процедуры встречных требований только в двух случаях.
В деле Нефтяные платформы (Иран против Соединенных Штатов Америки) на стадии рассмотрения приемлемости встречного требования Соединенных Штатов (предъявлено в июне 1997 года) Иран заявил, что это требование не подпадает под юрисдикцию Суда. Обратим внимание, что Суд в вынесенном несколькими месяцами ранее (12 декабря 1996 года) решении по предварительным возражениям США установил, что он обладает юрисдикцией в отношении требований Ирана, связанных с разрушением США его нефтяных платформ в Персидском заливе. Эта юрисдикция ограничивалась вопросами толкования и применения положений гарантирующего свободу торговли и мореплавания пункта 1 статьи X Договора о дружбе, экономических отношениях и консульских правах 1955 года между США и Ираном <18>. В решении от 12 декабря 1996 года свобода торговли трактовалась Судом широко как включающая свободу всех действий, относящихся к торговле. Эта свобода будет нарушена, если уничтожаются предметы торговли, создаются препятствия их транспортировке и хранению. При вынесении решения по поводу соблюдения юрисдикционного условия приемлемости встречного требования Международный Суд исходил именно из этого понимания торговли. Принимая во внимание, что во встречном требовании США обвинили Иран в нападении на суда и установке мин, которые препятствовали морской торговле, Суд пришел к выводу, что подобные действия охватываются пунктом 1 статьи X Договора, так как они нарушают "свободу торговли". Отсюда следует, что Суд обладает юрисдикцией вынести решение в отношении встречного требования, основанного на фактах таких действий <19>.
<18> В соответствии с пунктом 1 статьи X "[м]ежду территориями двух Высоких Договаривающихся Сторон устанавливается свобода торговли и мореплавания". Содержащаяся в Договоре 1955 года юрисдикционная оговорка (п. 2 ст. XXI) гласит, что "[л]юбой спор между Высокими Договаривающимися Сторонами относительно толкования или применения настоящего Договора, который не урегулирован удовлетворительным образом дипломатическими средствами, передается на рассмотрение Международного Суда, если только Высокие Договаривающиеся Стороны не договорились о его разрешении иными мирными средствами".
<19> International Court of Justice. Oil Platforms (Islamic Republic of Iran v. United States of America). Counter-Claim. Order of 10 March 1998 // I.C.J. Reports 1998. P. 204. § 34 - 36.
На стадии рассмотрения дела по существу Иран вновь заявил, что встречное требование США не подпадает под юрисдикцию Суда. В своем решении Суд признал, что с процессуальной точки зрения Иран сохраняет право выдвинуть возражения против юрисдикции на данной стадии, поскольку в рамках сопутствующей процедуры определения приемлемости встречного требования проверялось только его соответствие условиям статьи 80 Регламента, то есть в постановлении о встречном требовании Суд не касался вопросов юрисдикции, выходящих за пределы этой статьи <20>. Затем, отвергнув юрисдикционные (а также иные) возражения Ирана по причине их необоснованности, Суд перешел к анализу существа встречного требования <21>.
<20> International Court of Justice. Oil Platforms (Islamic Republic of Iran v. United States of America). Judgment of 6 November 2003 // I.C.J. Reports 2003. P. 210. § 105.
<21> Ibid. P. 210 - 214. § 106 - 115, 119.
В деле Юрисдикционные иммунитеты государства (Германия против Италии) встречное требование было выдвинуто Италией, которая в качестве основания юрисдикции Суда ссылалась на Европейскую конвенцию о мирном разрешении споров от 29 апреля 1957 года, предусматривающую юрисдикцию Международного Суда ООН по спорам между ее участниками. Конвенция, однако, предполагает в статье 27(а), что она "не применяется к... спорам, касающимся фактов или ситуаций, предшествующих вступлению в силу настоящей Конвенции между сторонами спора". Германия отрицала наличие у Международного Суда юрисдикции применительно к встречному требованию именно ввиду этого ограничения. При определении приемлемости встречного требования в Постановлении от 7 июля 2010 года Суд пришел к выводу, что спор, который Италия намеревалась представить на разрешение Суда путем предъявления встречного требования, касался послевоенного режима репараций, то есть "фактов и ситуаций, существовавших до вступления в силу" Конвенции между сторонами <22>. Отсюда вытекает, что этот спор не подпадает под действие Европейской конвенции ratione temporis и Суд, соответственно, не может иметь юрисдикции в его отношении <23>.
<22> Между Италией и Германией Конвенция вступила в силу 18 апреля 1961 года.
<23> International Court of Justice. Jurisdictional Immunities of the State (Germany v. Italy). Counter-Claim. Order of 6 July 2010 // I.C.J. Reports 2010. P. 319 - 321. § 26 - 31.
Доктрина упрекает Суд в непоследовательности и обращает внимание на якобы имеющееся противоречие в подходе Суда при решении вопроса о юрисдикции в делах Нефтяные платформы и Юрисдикционные иммунитеты. В частности, утверждается, что, как следует из прецедента Нефтяных платформ, оценка юрисдикции на стадии определения приемлемости встречных требований осуществляется только в самом общем виде, оставляя на будущее полное выяснение вопроса о юрисдикции. Это подтверждается тем, что вывод Суда о приемлемости или неприемлемости встречных требований оформляется в виде постановления, а не имеющего силу res judicata решения <24>. В Юрисдикционных иммунитетах же Суд отошел от прежней практики, которая якобы предполагала, что юрисдикция при определении приемлемости встречных требований не устанавливается окончательно, и рассмотрел возражение Германии против того, что встречное требование Италии подпадает под юрисдикцию Суда "как предварительное возражение на стадии сопутствующего производства" <25>. Таким образом, он вынес решение по поводу юрисдикции, являющееся res judicata.
<24> Azari H. Op. cit. P. 156 - 158.
<25> Antonopoulos C. Op. cit. P. 114, 116 - 119.
Как представляется, тезис о том, что эти два прецедента демонстрируют непоследовательность Суда при установлении юрисдикции применительно к встречным требованиям, не находит подтверждения в текстах соответствующих решений и не учитывает общего подхода Суда к вопросам юрисдикции, выработанного в его практике. Единственное различие между делами Нефтяные платформы и Юрисдикционные иммунитеты состоит в том, что в одном случае на стадии сопутствующей процедуры Суд признал наличие у него юрисдикции, а в другом нет. Однако это лишь показывает, что обстоятельства дел различались, но никак не демонстрирует изменение позиции Суда по принципам определения юрисдикции. Элементы, которые доктрина отметила как различающие два дела, а именно то, что в Нефтяных платформах существовало предварительное решение, устанавливавшее юрисдикцию в отношении первоначальных требований, а в Юрисдикционных иммунитетах такого предварительного решения не было, и то, что в Нефтяных платформах Суд дополнительно рассматривал вопросы юрисдикции на стадии вынесения решения по существу, принципиального значения не имеют.
Еще в 1972 году Суд заявил, что он должен "всегда быть убежден, что обладает юрисдикцией, и должен, если необходимо, рассмотреть этот вопрос proprio motu" <26>. Таким образом, даже после того, как Суд признал наличие у него юрисдикции на стадии предварительных возражений, если на последующих стадиях он считает необходимым вновь убедиться в ее существовании (по собственной инициативе или по просьбе стороны в споре), Суд не только имеет право, но и обязан еще раз обратиться к этому вопросу. Например, в деле Применение конвенции о геноциде в 1996 году Суд при вынесении решения по поводу предварительных возражений признал, что он обладает юрисдикцией по спору между Боснией и Герцеговиной и Югославией. В 2001 году, однако, Югославия снова поставила вопрос о юрисдикции, в данном случае в плане юрисдикции ratione personae. В ответ 12 июня 2003 года Суд проинформировал Сербию и Черногорию <27>, что он "не вынесет решения по существу в настоящем деле, если только не будет уверен в том, что обладает юрисдикцией", и что Сербия и Черногория может представить свои аргументы по вопросам юрисдикции во время устной процедуры <28>. Эти вопросы были, соответственно, затронуты Сербией и Черногорией во время слушаний в 2006 году. В решении 2007 года Суд подтвердил наличие у него юрисдикции, ссылаясь на принцип res judicata, которой не позволяет пересмотреть вынесенное в 1996 году решение <29>.
<26> International Court of Justice. Appeal Relating to the Jurisdiction of the ICAO Council (India v. Pakistan) // I.C.J. Reports 1972. P. 52. § 13.
<27> Так к тому времени стала называться Югославия.
<28> International Court of Justice. Application of the Convention on the Prevention and Punishment of the Crime of Genocide (Bosnia and Herzegovina v. Serbia and Montenegro). Judgment of 26 February 2007 // I.C.J. Reports 2007. P. 77. § 82.
<29> Ibid. P. 101 - 102. § 140.
Не вызывает сомнения, что и в любом другом деле, если вопросы юрисдикции будут поставлены после вынесения решения по предварительным возражениям, Суд обязан будет дать на них ответ. Наиболее вероятно, что решение в отношении юрисдикции, обладающее силой res judicata, не будет пересмотрено, но это ни в коей мере не будет противоречить общему правилу о том, что вопросы юрисдикции, если необходимо, могут и должны быть рассмотрены на любой стадии процесса.
Таким образом, с точки зрения общего принципа, подход Суда к определению того, подпадает ли встречное требование под его юрисдикцию, последователен и непротиворечив. Остается, однако, вопрос: является ли окончательным решение Суда в отношении юрисдикции, вынесенное на стадии установления приемлемости встречного требования? Ответ на него, скорее всего, следует дать положительный. Несмотря на то что вывод о приемлемости или неприемлемости встречного требования оформляется как постановление, а не решение <30>, он все же является res judicata. В частности, признание Судом отсутствия у него юрисдикции в отношении встречного требования делает невозможным его представление Суду вновь в качестве самостоятельного требования. Если встречное требование подпадает под юрисдикцию Суда и признано приемлемым, последующие возражения против юрисдикции возможны, но, оценивая их обоснованность, Суд должен будет учитывать ранее вынесенное решение таким же образом, как это было сделано в деле Применение конвенции о геноциде.
<30> Как общее правило, только решение Суда (judgment / ) является res judicata.
Что же касается формы, в которую облекается вывод Суда о том, подпадает ли встречное требование под его юрисдикцию, то она ни в Статуте, ни в Регламенте не установлена и вряд ли может служить надежным индикатором юридической силы этого вывода.