В своем решении Международный Суд применил классический метод толкования при анализе оснований юрисдикции, на которые ссылалась Бельгия, что привело его к ограничению сферы исследования материалов дела (А). В отношении же вопроса о способности государства выступать в качестве заявителя Суд применил неортодоксальный подход, основываясь на статусе государства как участника Конвенции против пыток, а не потерпевшего государства (Б).
А) Юрисдикция: классический, но ограничительный подход.
Бельгия, как напомнил Суд, в своем заявлении о возбуждении дела ссылалась на то, что основанием юрисдикции является пункт 1 статьи 30 Конвенции против пыток, а также факультативные заявления согласно пункту 2 статьи 36 Статута Суда, сделанные Бельгией 17 июня 1958 года и Сенегалом 2 декабря 1985 года. Сенегал, со своей стороны, оспорил юрисдикцию Суда по любому из этих оснований, утверждая, что не соблюдены условия, изложенные в данных инструментах. Обратив внимание на то, что наличие спора является условием, предусмотренным в обоих основаниях юрисдикции, на которые ссылалась Бельгия, Суд начал свое исследование с этого вопроса (1), что привело его к ограничению сферы исследования материалов дела (2).
1) Понятие спора и факты данного дела.
Постоянная палата международного правосудия, предшественник нынешнего Международного Суда ООН, в своих решениях с 1924 года определяла спор как "разногласие по вопросу факта или права, конфликт юридических взглядов или интересов между двумя лицами" <3>. Без ссылки на эту не раз используемую им в своих прежних решениях фразу Суд подчеркнул, что для установления существования спора "должно быть доказано, что требование одной стороны явно оспаривается другой стороной" и что "спор должен в принципе существовать на момент подачи заявления в Суд" <4>.
<3> Affaire des concessions Mavrommatis en Palestine, 1924. C.P.J.I. A. N 2. P. 11.
<4> Questions concernant l'obligation de poursuivre ou d'extrader (Belgique c. ). , C.I.J. Recueil 2012 (II). P. 442. § 46.
Бельгия выдвинула аргумент, что Сенегал не выполнил свои обязательства по пункту 2 статьи 5 Конвенции против пыток и что, не принимая меры в отношении преступлений, вменяемых г-ну Хабре, он не выполнил и продолжал не выполнять свои обязательства, существующие в силу пункта 2 статьи 6 и пункта 1 статьи 7 данной Конвенции, а также некоторых норм международного обычного права. В силу того, что Сенегал отвергал эти аргументы, по мнению Бельгии, между сторонами существовал спор в отношении толкования и применения указанных положений Конвенции. Сенегал, в свою очередь, утверждал, что между сторонами не существовало никакого спора в отношении толкования или применения Конвенции против пыток или любых других применимых норм международного права и что исходя из этого у Суда нет юрисдикции в данном деле <5>.
<5> Ibid. P. 441. § 44.
При установлении существования спора о толковании пункта 2 статьи 6 Конвенции (который возлагает на государство-участника, на территории которого находится лицо, предположительно совершившее акты пыток, обязательство по осуществлению "предварительного расследования фактов") и пункта 1 статьи 7 (возлагающего ответственность на государство-участника, на территории которого находится лицо, предположительно совершившее акты пыток, "выдать его" или "передать дело на рассмотрение компетентным властям для осуществления судебного преследования") Суд проявил гибкость, приняв во внимание позиции сторон в период после возбуждения дела.
Применительно к предполагаемым нарушениям пункта 2 статьи 6 Суд отметил, что они составляют часть представленного ему спора, так как относящиеся к ним требования Бельгии могут рассматриваться как "подразумеваемые". Поскольку предварительное расследование является необходимой предпосылкой судебного преследования, постольку Бельгия в момент возбуждения дела не обязана была ссылаться expressis verbis на нарушение положения о предварительном расследовании фактов.
В отношении пункта 1 статьи 7 Суд подчеркнул, что факт того, что Бельгия, которая вначале (и в вербальных нотах, и в своем заявлении о возбуждении дела) делала акцент на выдаче, а затем (в состязательных бумагах и во время судебных слушаний) отдала приоритет обязательству по возбуждению уголовного преследования против г-на Хабре, "не меняет суть ее требований" <6>. Экстрадиция и судебное преследование являются, по мнению Суда, альтернативными методами по борьбе с безнаказанностью преступлений. Отсюда следует, что если одному из этих двух элементов (а именно экстрадиции) уделяется больше внимания в заявлении о возбуждении дела, то это не означает исключения второго элемента (судебного преследования) из спора, представленного Суду.
<6> Ibid. P. 443. § 50.
Дав, таким образом, определение требованиям Бельгии, основанным на толковании и применении пункта 2 статьи 6 и пункта 1 статьи 7 Конвенции, и отметив, что они "явно оспариваются Сенегалом" <7>, Суд пришел к выводу о существовании спора между сторонами.
<7> Questions concernant l'obligation de poursuivre ou d'extrader (Belgique c. ). , C.I.J. Recueil 2012 (II). P. 444. § 52.
Что касается существования спора относительно пункта 2 статьи 5 Конвенции, Суд напомнил, что истец обвиняет Сенегал в том, что он не принял "своевременно" внутреннее законодательство, необходимое для того, чтобы сенегальские судебные органы могли осуществить универсальную юрисдикцию, то есть расследовать акты пыток, которые могли быть совершены за рубежом иностранным гражданином, находящимся на территории Сенегала <8>. В то же время Суд отметил, что Сенегал внес изменения в свое законодательство в 2007 и 2008 годах и что Бельгия признала внесенные изменения достаточными <9>. Исходя из того что спор должен в принципе "существовать на момент подачи заявления", Суд пришел к выводу, что любой спор, который мог существовать между сторонами относительно толкования или применения пункта 2 статьи 5 Конвенции, прекратился к моменту подачи заявления. Суд, таким образом, признал отсутствие у него юрисдикции для вынесения решения в отношении данного требования Бельгии <10>.
<8> Ibid. P. 442. § 47.
<9> Ibid.
<10> Ibid. P. 442 - 443. § 48.
2) Исключение международного обычного права из сферы рассмотрения Суда.
Суд далее обратился к вопросу о существовании, как утверждала Бельгия, спора между сторонами по вопросу несоблюдения Сенегалом своего обязательства по международному обычному праву "возбудить уголовное разбирательство против г-на Хабре" за предположительно совершенные им преступления против человечности. Применив для решения этого вопроса более строгий подход, чем в случае с обязательствами по Конвенции, Суд принял во внимание только дипломатическую переписку между сторонами перед обращением в Суд и посчитал, что на дату подачи заявления в Суд никакого спора в отношении нарушения обязательств по международному обычному праву не существовало. Международный Суд признал, таким образом, что он не обладает юрисдикцией для вынесения решения относительно требований Бельгии, основанных на таких обязательствах <11>.
<11> Ibid. P. 444 - 445. § 54 - 55.
Как подчеркнул судья Абраам в приложенном к решению особом мнении, удивительно и досадно, что здесь Суд ограничил себя анализом только ситуации, существовавшей на момент подачи заявления в Суд. На самом деле, если Бельгия и не утверждала изначально, что Сенегал нарушил свои обязательства по международному обычному праву, она выдвинула этот аргумент впоследствии. Как из письменных материалов дела, так и из судебных слушаний следует, что обе страны имели противоположные взгляды в отношении возможных обязательств Сенегала, вытекающих из норм международного обычного права <12>. Решение Суда является еще тем удивительнее, что он проявил гибкость в отношении отдельных вопросов при установлении своей юрисдикции (см выше, 1) и отказался это делать в отношении других. Принимая во внимание при этом, что Суд сам напомнил в пункте 46 своего решения, что существование спора на момент подачи заявления не является абсолютным требованием <13>, он мог бы в отношении обязательств по обычному праву, как ранее по конвенционному, использовать менее строгий подход.
<12> Ibid. Особое мнение судьи Абраама. P. 473 - 474. § 11 - 12.
<13> См.: § 46: "В принципе, спор должен существовать на момент подачи заявления в суд" (выделено автором).
Подход Суда вызывает сожаление и по той причине, что он существенно ограничил сферу исследования материалов дела. Международный Суд мог бы воспользоваться ситуацией и высказаться по вопросу о существовании нормы международного обычного права. Однако следует отметить, что вопрос этот весьма деликатен, а ответ на него не всегда очевиден, поэтому попытки определить содержание такой нормы могли бы ослабить позицию Суда, если бы мнения судей значительно разошлись <14>. По сути же дела, судья Абраам, сожалея о том, что Суд не рассмотрел вопрос об обязательствах Сенегала по международному обычному праву, убедительно продемонстрировал, что "не существует нормы международного обычного права, которая заставляла бы Сенегал осуществлять судебное преследование г-на Хабре в национальных судах ни в отношении вменяемых ему актов пыток или соучастия в пытках..., ни в отношении военных преступлений, преступлений против человечности или преступления геноцида" <15>. Судья Абраам основывается при этом на ответе Бельгии на вопрос, заданный ей судьей Гринвудом <16>.
<14> Weckel Ph. Chronique de jurisprudence: CIJ. du 20/07/2012. Questions concernant l'obligation de poursuivre ou d'extrader (Belgique c. ) // Revue de droit international public. Tome 116. N 4. 2012. P. 909.
<15> См.: Questions concernant l'obligation de poursuivre ou d'extrader (Belgique c. ). . Особое мнение судьи Абраама. P. 476. § 21.
<16> Вопрос и ответ можно найти на сайте Международного Суда ООН. URL: http://www.icj-cij.org/docket/index.php?p1=3&p2=3&k=5e&case=144&code=bs&p3=10 (дата обращения: 17.03.2014).
Надо сказать, что доказывание существования нормы международного обычного права является непростым делом. Как Суд отметил в деле Континентальный шельф Северного моря, для установления факта существования "международного обычая" требуется, в частности, "эффективная практика", сопровождаемая opinio juris <17>. В материалах дела указано, что из 150 стран, подписавших Конвенцию против пыток <18>, не более 51, по подсчетам Бельгии, "ввели в свои национальные законы составы преступлений против человечности и преступлений, совершенных в ходе вооруженного конфликта, не имеющего международный характер, если эти преступления были совершены на чужой территории лицами, которые не являются гражданами данных государств, и даже если жертвы не являются гражданами данных государств" <19>. Количество государств, принявших соответствующее законодательство, не позволяет судить о наличии всеобщей практики, тем более что доказательства, представленные Бельгией, подтверждают в данных обстоятельствах скорее существование права государства, чем его обязательства. Таким представляется мнение большинства Суда, который совершенно не исследовал вопрос о существовании обычной нормы в своем решении.
<17> Plateau continental de la mer du Nord ( d'Allemagne/Danemark; d'Allemagne/Pays-Bas). , C.I.J. Recueil 1969. P. 44. § 77.
<18> В настоящее время их 154 (см.: Collection des des Nations Unies. URL: https://www.treaties.un.org/Pages/ViewDetailsaspx?mtdsg_no=IV-9&chapter=4&lang=en (дата обращения: 17.03.2014).
<19> du Royaume de Belgique la question par le juge Greenwood. P. 4. § 10.
Подобный подход Суда представляется разумным, он не направлен, как предполагал судья ad hoc Сюр, на то, чтобы "избежать долгой дискуссии, которая могла бы затянуть рассмотрение дела" <20>. Похоже, что Суд, принимая во внимание серьезный характер обвинений в отношении Хиссена Хабре и задержки в возбуждении судебного разбирательства против него, скорее стремился не допустить неясности своего решения или его непоследовательности, нежели чем сознательно ставил перед собой цель "избежать признания того, что норма обычного права, на которую ссылалась Бельгия, не существует, дабы не препятствовать ее последующему формированию" <21>.
<20> Questions concernant l'obligation de poursuivre ou d'extrader (Belgique c. ). . Особое несовпадающее мнение судьи ad hoc Сюра. P. 610. § 18.
<21> Ibid.
Определив, таким образом, сферу охвата своей юрисдикции, Суд затем перешел к рассмотрению вопроса об оспоренном Сенегалом праве Бельгии обращаться в Суд с заявлением о нарушениях Конвенции против пыток (Б).
Б) Приемлемость: общность интересов государств – участников Конвенции против пыток как основание обращения Бельгии в Суд.
В своих представлениях, выносимых на разрешение Суда, Сенегал оспорил приемлемость заявления Бельгии, сославшись, в частности, на то, что никто из жертв вменяемых Хиссену Хабре преступных деяний не имел бельгийского гражданства на момент их предполагаемого совершения <22>. Бельгия не оспорила данный факт, но подчеркнула, в свою очередь, что она обладает правом обратиться в Суд, исходя, во-первых, из наличия у нее "особого интереса", отличающего ее от других участников Конвенции (потому что она использовала предоставленное ей статьей 5 Конвенции право осуществлять свою юрисдикцию и требовать выдачи), и, во-вторых, из ее статуса как государства - участника Конвенции. Рассмотрев сразу второй аргумент Бельгии (1), Суд посчитал, что сам факт участия в Конвенции против пыток предоставляет государствам-участникам правовой интерес для обращения в Суд в случае нарушений другими государствами своих обязательств по Конвенции (2).
<22> Questions concernant l'obligation de poursuivre ou d'extrader (Belgique c. ). . P. 448. § 64.
1) Три этапа аргументации.
Три этапа аргументации были пройдены Судом с целью установить, является ли сам факт участия Бельгии в Конвенции против пыток достаточным основанием для обращения в Суд.
В первую очередь Суд обратился к Конвенции против пыток. Отметив, что объектом и целью Конвенции является "повышение эффективности борьбы против пыток. по всему миру", Суд заключил, что "в силу разделяемых ими ценностей" государства - участники данной Конвенции обладают "общим интересом" в обеспечении предотвращения пыток и, в случае их применения, недопущения безнаказанности ответственных за них лиц <23>. Суд также изучил статьи Конвенции, на которые ссылалась Бельгия в обоснование своих требований. Он установил, что обязательства по пункту 2 статьи 6 и пункту 1 статьи 7 Конвенции применяются по факту присутствия предполагаемого преступника на территории государства-участника, "независимо от гражданства преступника или жертв или места, где были совершены предполагаемые преступления" <24>. Суд отсюда заключил, что все государства - участники Конвенции обладают "общим интересом" в соблюдении данных обязательств государством, на территории которого находится предполагаемый преступник.
<23> Questions concernant l'obligation de poursuivre ou d'extrader (Belgique c. ). . P. 449. § 68.
<24> Ibid.
Во-вторых, факт существования данного "общего интереса" позволил Суду сделать вывод о том, что соответствующие обязательства возлагаются на каждое государство - участник Конвенции в отношении всех других государств-участников и что все государства-участники обладают "правовым интересом" в защите охраняемых Конвенцией прав. Такие обязательства могут быть, следовательно, квалифицированы как обязательства erga omnes partes <25>. Суд даже пошел еще дальше и ясно обозначил разницу между "общим интересом" и "особым интересом", предположив, что если бы для обращения государства-участника с требованием к другому государству-участнику о прекращении нарушений Конвенции против пыток требовался бы особый интерес, то "тогда в большинстве дел ни одно государство не смогло бы выдвинуть такие требования".
<25> Ibid.
Наконец, в-третьих, Суд пришел к выводу, что каждое государство-участник Конвенции имеет право требовать от другого государства-участника, не выполняющего свои обязательства по Конвенции, прекращения их неисполнения. Суд посчитал, что он может осуществлять свою юрисдикцию для рассмотрения требований Бельгии, основанных на пункте 2 статьи 6 и пункте 1 статьи 7. Это означает, что любое государство - участник Конвенции против пыток может призвать другое государство-участника к ответственности с целью установления предполагаемого нарушения им "своих обязательств erga omnes partes... и прекращения данного нарушения" <26>.
<26> Ibid. P. 450. § 69.
2) Правовые последствия вывода Суда.
Вывод о том, что статус государства-участника Конвенции против пыток предоставил Бельгии право обратиться в Суд, подвергся острой критике некоторыми судьями <27>. Данное, пусть и непривычное, решение, однако, не является новаторским.
<27> Ibid. Особые мнения судей Скотникова и Сюэ, а также судьи ad hoc Сюра.
Призвание государства к международной ответственности является предметом двух статей из подготовленных Комиссией международного права Статей об ответственности государств за международно-противоправные деяния, принятых в 2001 году (далее - Статьи КМП). Если по статье 42 потерпевшее государство может призвать к международной ответственности другое государство, то статья 48, в свою очередь, гласит, что данное право принадлежит в равной степени государству, не являющемуся потерпевшим. Эта последняя статья признает в своем первом пункте, что государство, не являющееся потерпевшим, может призвать к международной ответственности другое государство, если "нарушенное обязательство является обязательством в отношении группы государств, включающей это государство, и установлено в целях защиты коллективного интереса этой группы".
В рассматриваемом деле Международный Суд, в отличие от того, что он часто делает, нигде не ссылался на Статьи КМП. Тем не менее в своей аргументации Суд обратил внимание на два элемента, сформулированные Комиссией. Он исследовал не только вопрос о том, было ли обязательство установлено "в отношении группы государств, включающей [Бельгию]", но и убедился в том, что предположительно нарушенные обязательства были установлены с целью защиты "коллективного интереса" группы. Суд, таким образом, в данном решении, бесспорно, поддержал своим авторитетом статью 48 Статей КМП.
При всем при этом, как верно подчеркнула судья Сюэ в своем несовпадающем особом мнении, Суд никогда ранее не говорил, что "само по себе существование общего интереса предоставляет государству право обратиться в Суд с жалобой" <28>. С 1923 года, когда Постоянная палата международного правосудия признала приемлемым заявление четырех государств в деле Пароход Уимблдон на единственном основании, что они все обладали "очевидным интересом в исполнении требований, касающихся Кильского канала, так как у всех у них был флот и торговые судна под их флагом" <29>, ни Палата, ни затем Международный Суд не признавали приемлемыми требования только на этом основании. Принятое в настоящем деле решение позволяет надеяться на изменение подхода. В частности, государства могли бы использовать аргументацию Суда для возбуждения разбирательств в отношении нарушений конвенций по защите прав человека, а также конвенций в сфере гуманитарного права или защиты окружающей среды. Большинство из этих инструментов были приняты исходя из коллективной необходимости, которая понимается участвующими государствами как общий интерес <30>, и провозглашают обязательства erga omnes partes.
<28> Questions concernant l'obligation de poursuivre ou d'extrader (Belgique c. ). . Особое несовпадающее мнение судьи Сюэ. P. 575. § 16.
<29> Vapeur Wimbledon, 1923 // C.P.J.I. A. N 1. P. 20.
<30> Weckel Ph. Op. cit. P. 911.
Однако выбранный Судом подход не остался без последствий в отношении требований Бельгии, которая, по сути, требовала признать, что Сенегал был обязан прекратить международно-противоправные деяния, либо передав дело Хиссена Хабре своим компетентным властям, либо, в противном случае, выдав его Бельгии <31>. Придя к выводу о приемлемости требований Бельгии на том основании, что она действовала в целях защиты "общего интереса", а не в силу наличия у нее особого интереса, Суд не стал утверждать, что, в случае если Сенегал не осуществит судебное преследование г-на Хабре, он обязан выдать его именно Бельгии. Как указано в комментарии к статье 48 Статей КМП, государство, имеющее право призвать к ответственности, "действует не в своем индивидуальном качестве (и не на том основании, что ему причинен ущерб), а в качестве члена группы государств, которых касалось нарушенное обязательство". Таким образом, в пункте 6 резолютивной части решения Суд только требует от Республики Сенегал незамедлительно передать дело Хиссена Хабре своим компетентным властям для осуществления уголовного преследования, "если она не выдает его" <32>. При этом никакое конкретное государство, куда должна быть осуществлена выдача, не упоминается. Поскольку обязательство aut dedere aut judicare является обязательством erga omnes partes, а Бельгия действовала "в качестве члена группы государств, которых касалось нарушенное обязательство", любое из государств - участников Конвенции могло бы потребовать выдачи г-на Хабре для осуществления в его отношении судебного преследования.
<31> См. последний пункт выводов, представленных Бельгией как в своем заявлении, так и в меморандуме и во время судебных слушаний (Questions concernant l'obligation de poursuivre ou d'extrader (Belgique c. ). . P. 428. § 12 - 13).
<32> Questions concernant l'obligation de poursuivre ou d'extrader (Belgique c. ). . P. 463. § 122(6).
Установив, таким образом, что требования Бельгии являются приемлемыми, Суд перешел к анализу дела по существу (II).