Постановление ЕСПЧ от 28 ноября 2017 года по делу "N. (N.) против Румынии" (жалоба N 59152/08).
В 2008 году заявителю была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Румынии.
По делу успешно рассмотрена жалоба заявителя на необоснованно длительное содержание его под стражей, на отсутствие предоставления какой-либо эффективной помощи. По делу допущено нарушение требований статьи 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
В январе 2001 года против N. было возбуждено уголовное дело по подозрению в инцесте и растлении его несовершеннолетних дочерей (разбирательство было прекращено в 2002 году). Он был госпитализирован в психиатрическую больницу, в апреле 2002 года суд поддержал эту меру в отсутствие заявителя. После изменений законодательства, направленных на усиления обеспечения прав инвалидов, законность продолжения содержания заявителя под стражей периодически проверялась начиная с сентября 2007 года.
Однако заявитель оставался в психиатрической больнице, поскольку медицинские эксперты пришли к выводу, что он страдал от параноидной шизофрении. В августе 2016 года окружной суд решил, что в принципе заявитель мог быть выписан из больницы, но его следует продолжать содержать временно, пока не будет найдено подходящее для него учреждение. В феврале 2017 года суд первой инстанции дал указание заменить заявителю содержание под стражей на принудительное лечение, но попытки добиться его освобождения не дали результата.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения пункта 1 статьи 5 Конвенции. Лишение свободы заявителя относилось к сфере действия подпункта "e" пункта 1 статьи 5 Конвенции, поскольку его психические расстройства были подтверждены рядом судебно-медицинских экспертиз.
(a) Продолжение содержания под стражей после 2007 года. В соответствии с законодательством Румынии для содержания в психиатрическом учреждении психическое заболевание должно было составлять угрозу для общества. Кроме того, подпункт "e" пункта 1 статьи 5 Конвенции предполагал, что, если не предусматривалось проведение лечения, содержание под стражей лица с психическим расстройством требовало специального обоснования с учетом серьезности расстройств и необходимостью защиты данного лица или других.
В настоящем деле при первой проверке содержания заявителя под стражей суд первой инстанции основал свое решение ссылкой на два основных аспекта: уголовные обвинения, первоначально выдвинутые против заявителя (инцест и растление несовершеннолетних), и наличие у него параноидальной шизофрении (согласно заключению медицинской экспертизы, выданной в июле 2007 года).
Относительно обвинений заявителя суд ссылался только на материалы, представленные стороной обвинения. Однако прокурор отказался от обвинения в инцесте в связи с отсутствием доказательств. Обвинение в растлении несовершеннолетних позднее повлекло вывод о прекращении дела в связи с отсутствием адекватной самооценки заявителя. Данный вывод не проверялся судом. Кроме того, сами обвинения не были рассмотрены судом в состязательном разбирательстве. Соответственно, ссылка на них не была достаточной для установления опасности заявителя.
Что касается психических заболеваний заявителя, то вместо оценки опасности, которую он представлял, суд просто сослался на выводы заключения судебно-медицинской экспертизы (которая рекомендовала продолжение его содержания под стражей), подход, который уже критиковался Европейским Судом. Кроме того, ни суд, ни медицинские учреждения не сообщали о каких-либо актах насилия со стороны заявителя во время его содержания под стражей. Напротив, во время проведения экспертизы в июле 2007 года заявитель вел себя спокойно, не возражал против лечения, не провоцировал конфликты с другими пациентами и демонстрировал низкий уровень враждебности при получении лечения.
Последующие проверки не установили, представлял ли заявитель потенциальную опасность, поскольку использовался тот же формальный и поверхностный подход, и ни жалобы заявителя на решения суда первой инстанции, ни разбирательство, которое он инициировал, не прояснили этот вопрос. Кроме того, ни медицинские органы, ни сам суд не рассматривали, могли ли быть применены альтернативные меры.
Соответственно, в отсутствие оценки опасности, которую представлял заявитель, его содержание под стражей не имело правовой основы и не было оправдано в соответствии с подпунктом "e" пункта 1 статьи 5 Конвенции. Оно также вызывало вопросы в свете подпункта "b" пункта 1 статьи 14 Конвенции ООН о правах инвалидов (далее - CRPD), в котором указывается, что наличие инвалидности не при каком случае не должно становиться основанием для лишения свободы. Хотя впоследствии вопрос о том, представляет ли заявитель опасность, являлся предметом проверки, власти государства-ответчика не раскрыли фактическую информацию, которая повлекла изменения в оценке медицинских экспертов.
(b) Было ли необходимо продолжение содержания заявителя под стражей после судебного решения о его освобождении. В своем решении от августа 2016 года, подчеркивая необходимость прекращения содержания заявителя под стражей, окружной суд принял меру, не указав для нее соответствующей правовой основы.
Кроме того, после вынесения окончательного решения от февраля 2017 года об освобождении заявителя власти государства-ответчика не указали применимую к ситуации заявителя процедуру, которая позволила бы, прежде всего, оценить его потребности до освобождения или перевода в другой центр, отвечающий этим нуждам. Возможность постепенного или условного освобождения не упоминалась ранее. Хотя заявитель согласился оставаться под стражей до того момента, когда социальные службы найдут адекватное решение его ситуации, ему должны быть предоставлены адекватные защитные гарантии, обеспечивающие возможность освобождения без ненадлежащей задержки.
Можно предположить, что вышеупомянутые решения опирались на практику, все более утверждающуюся на международном уровне, которая поддерживает лечение и уход за инвалидами в пределах общины, если это возможно (см. статью 19 CRPD, Руководящие указания Комитета по правам инвалидов или Стратегию по инвалидности Совета Европы 2017 - 2023 годов). Однако ее имплементация вызывает дополнительные проблемы в соответствии с пунктом 1 статьи 5 Конвенции. На практике заявитель не был в действительности освобожден. В любом случае требовалось проведение строгой оценки его конкретных нужд и принятия целесообразных мер с точки зрения социальной защиты. Кроме того, усилия внутригосударственных властей оказались бесполезными в связи с отсутствием учреждения, которое могло его принять. Данное положение дел отражало текущие реалии в Румынии, как ранее уже указывали другие международные органы (такие, как Европейский комитет по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (ЕКПП) или комиссар Совета Европы по правам человека).
Следовательно, длительное содержание заявителя под стражей после вынесения решения от 29 августа 2016 г. было произвольным.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу допущено нарушение требований статьи 5 Конвенции (принято единогласно).
По поводу соблюдения пункта 4 статьи 5 Конвенции. Имплементация соответствующего законодательства Румынии, которое вступило в силу в сентябре 2006 года, была неадекватной для обеспечения прав заявителя.
(a) Периодический характер проверок. Проверки судами необходимости содержания заявителя под стражей были разделены периодами в 15 месяцев (февраль 2015 года - май 2016 года), 16 месяцев (октябрь 2008 года - февраль 2010 года) и даже три года и восемь месяцев (апрель 2010 года - декабрь 2013 года). Не были приведены исключительные причины для оправдания таких задержек. Кроме того, эти периоды существенно превышали предельные сроки, предусмотренные законодательством страны (шесть месяцев, а затем 12 месяцев начиная с 2014 года).
Европейский Суд с озабоченностью отметил также практику ретроспективной оценки необходимости продолжения содержания под стражей на основе медицинской информации, полученной задолго до этого (например, более чем за один, два или три года ранее), которая необязательно отражала состояние задержанного во время принятия решения. Такая задержка между судебно-медицинской экспертизой и последующим решением сама по себе могла противоречить принципу, лежащему в основе статьи 5 Конвенции, а именно защите лиц от произвола.
Наконец, насколько вышеупомянутые задержки могли объясняться необходимостью получения требуемых заключений судебно-медицинской экспертизы, суд, по-видимому, не интересовался ходом работы экспертов и не использовал свои полномочия для применения санкций к экспертам, не исполняющим обязанность представления заключения. Соответственно, не было удовлетворено требование о "безотлагательной проверке".
(b) Юридическая помощь. Заявитель, страдавший от психических заболеваний, препятствовавших ему в удовлетворительном ведении судебного разбирательства, пользовался услугами официально назначенного защитника. Однако в каждом разбирательстве его представляли разные адвокаты, с которыми он не мог совещаться и встречаться до судебных заседаний. В большинстве случаев его адвокаты выступали за продолжение его содержания под стражей или оставляли данный вопрос на усмотрение судов. Не высказываясь о том, как должны действовать адвокаты в подобных случаях, когда они представляют лицо с психическими расстройствами, Европейский Суд пришел к выводу, что отсутствовало предоставление какой-либо эффективной помощи.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу допущено нарушение требований статьи 5 Конвенции (принято единогласно).
В порядке применения статьи 46 Конвенции. Меры индивидуального характера. Чтобы возместить последствия нарушения прав, предоставленных заявителю в соответствии со статьей 5 Конвенции, власти должны без задержки исполнить окончательное решение окружного суда о его освобождении в условиях, отвечающих его потребностям.
Меры общего характера. Что касается недостатков, выявленных в настоящем деле, которые могут привести к подаче других обоснованных жалоб в будущем, Европейский Суд рекомендовал, чтобы власти государства-ответчика установили меры общего характера для обеспечения того, чтобы содержание под стражей лиц в психиатрических больницах было законным, обоснованным и не произвольным и чтобы любые лица могли возбудить разбирательство, предоставив им адекватные гарантии с целью обеспечения безотлагательного судебного решения по поводу законности их содержания под стражей.
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 30 000 евро в качестве компенсации морального вреда.