Постановление ЕСПЧ от 11 января 2018 года по делу "Чиполетта (Cipoletta) против Италии" (жалоба N 38259/09).
В 2009 году заявителю была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Италии.
По делу успешно рассмотрена жалоба заявителя на наличие спора (возражения) в рамках процедуры административной ликвидации юридического лица с момента, когда кредитор требует включить его требования к компании-банкроту в список кредиторов. По делу допущено нарушение требований пункта 1 статьи 6 и статьи 13 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
Заявитель являлся руководителем компании. Он утверждал, что был кредитором другой компании с участием государственного капитала, в отношении которой была начата процедура принудительной "административной ликвидации" (особая внутригосударственная процедура, отличающаяся от банкротства <1>) под руководством ликвидатора. Смотри, например, Закон Италии от 16 марта 1942 г. N 267 "Правила проведения процедуры банкротства, процедура превентивного удовлетворения требований, административная процедура банкротства" (Disciplina del Fallimento, del concordato preventive, dell'amministrazione controllata e della liquidazione coatta amministrativa).
В июне 1985 года ликвидатор сообщил заявителю о начале процедуры ликвидации и составлении списка долгов компании. Поскольку требование заявителя не было зарегистрировано, в июле 1985 года он направил ликвидатору просьбу включить его в список кредиторов. В августе 1985 года ликвидатор составил список долговых обязательств компании, не включив в него требования заявителя. В сентябре 1986 года заявитель подал возражения на указанный список.
Решением от апреля 1997 года трибунал, установив, что заявитель и ликвидатор подписали соглашение о наличии у заявителя требований к ликвидируемой компании, поддержал возражение заявителя и соответствующим образом изменил список кредиторов.
В декабре 2010 года административная ликвидация рассматриваемой компании все еще продолжалась.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения пункта 1 статьи 6 Конвенции. (a) Приемлемость жалобы. В настоящем деле Европейский Суд должен был принять решение о применимости положений статьи 6 Конвенции к процедуре "административной ликвидации".
Европейский Суд счел необходимым применить новый подход, чтобы упорядочить свою прецедентную практику относительно предоставляемых кредиторам гарантий, независимо от того, предоставляются ли они в рамках обычной процедуры банкротства или особой процедуры "административной ликвидации", и, таким образом, независимо от правового статуса должника.
Европейский Суд отметил, что, кроме каких-либо различий во внутригосударственной классификации между обычным банкротством и "административной ликвидацией", кредиторы ссылались на взыскание их долгов с третьей стороны, которая должна была подтвердить наличие долга и осуществить выплаты за счет их активов.
В отношении процедуры банкротства в целом Европейский Суд всегда указывал, что спор существует с момента подачи кредитором жалобы.
Что касается процедуры "административной ликвидации", Европейский Суд отметил, что кредитор мог просить включить его требования в список долгов ликвидируемой компании с момента первого уведомления ликвидатора относительно проверки долгов подлежащей ликвидации компании.
Анализируя конкретные последствия данной меры в контексте рассматриваемой процедуры, Европейский Суд пришел к выводу, что настоящий подлинный спор о гражданском праве возникает с момента подачи заявления кредитором. В настоящем деле требование было основано на переводном векселе. Соответственно, пункт 1 статьи 6 Конвенции применим к настоящему делу.
(b) Существо жалобы. Хотя и признавая сложность процедуры банкротства, Европейский Суд полагает, что общая продолжительность рассматриваемой процедуры, примерно 25 лет и шесть месяцев, была чрезмерной и не отвечала требованию "разумного срока", установленному пунктом 1 статьи 6 Конвенции.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу допущено нарушение требований пункта 1 статьи 6 Конвенции (принято шестью голосами "за" при одном - "против").
Европейский Суд также установил, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции в связи с отсутствием эффективного внутригосударственного средства правовой защиты, с помощью которого заявитель мог бы обжаловать отсутствие рассмотрения его дела в течение разумного срока (принято шестью голосами "за" при одном - "против").
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции Европейский Суд присудил заявителю 24 000 евро в качестве компенсации морального вреда, требование о компенсации материального ущерба было отклонено.