Постановление ЕСПЧ от 27 мая 2021 года по делу "J.L. против Италии" (жалоба N 5671/16).
В 2016 году заявительнице была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Италии.
По делу обжалуется "повторная виктимизация" жертвы преступления сексуального характера вследствие комментариев в резолютивной части судебного решения, которые содержали обвиняющие и осуждающие комментарии и сексистские стереотипы. По делу было допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
Семь мужчин было обвинены в преступлении сексуального характера в составе группы в отношении заявительницы. Заявительница утверждала, что способ рассмотрения уголовного дела, которое завершилось оправданием обвиняемых, привел к нарушению ее прав и интересов, гарантированных статьей 8 Конвенции.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения статьи 8 Конвенции. Законодательство Италии содержало нормы о защите прав жертв сексуального насилия.
Что касается эффективности расследования, принимая во внимание производство по делу в целом, власти Италии не были пассивны и проявили требуемые усердие и быстроту действий при оценке всех обстоятельств дела. Действительно, заявительница обжаловала только условия ее допросов в ходе рассмотрения уголовного дела и доводы, на которых суды Италии основывали свои решения по делу.
(a) Допросы заявительницы. Органам судебной власти Италии были предоставлены две противоречащие версии событий. Доступные властям прямые доказательства включали в себя в основном показания заявительницы как свидетельницы стороны обвинения, которые содержали противоречивые данные при их сравнении с результатами гинекологического осмотра и выводами многочисленных экспертных заключений, представленных следователями.
При таких обстоятельствах интересы справедливого судебного разбирательства требовали, чтобы стороне защиты была предоставлена возможность подвергнуть заявительницу перекрестному допросу, учитывая, что она не являлась несовершеннолетней и не находилась в особо уязвимом положении, которое требовало бы от властей принятия дополнительных мер защиты. Наличие двух несовпадающих версий, несомненно, требовало контекстной оценки достоверности показаний и проверки сопутствующих обстоятельств (см. Постановление Европейского Суда по делу "M.C. против Болгарии" (M.C. v. Bulgaria) (См.: Постановление Европейского Суда по делу "M.C. против Болгарии" (M.C. v. Bulgaria) от 4 декабря 2003 г., жалоба N 39272/98.)).
Однако при выборе способа допроса предполагаемой жертвы сексуального насилия следовало придерживаться справедливого баланса между защитой личной неприкосновенности и достоинством жертвы и правом обвиняемых на защиту. Перекрестный допрос заявительницы не должен был использоваться как способ оскорбить или унизить ее (см. Постановление Европейского Суда по делу "Y. против Словении" (Y. v. Slovenia) (См.: Постановление Европейского Суда по делу "Y. против Словении" (Y. v. Slovenia) от 28 мая 2015 г., жалоба N 41107/10 // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 5.)).
Прежде всего ни на одном из этапов рассмотрения уголовного дела не было проведено очной ставки между заявительницей и предполагаемыми преступниками.
Протоколы допросов заявительницы на этапе предварительного расследования не свидетельствовали о неуважительном или унижающем обращении со стороны следственных органов или о действиях, совершенных с целью побудить заявительницу отказаться от дальнейшего рассмотрения дела или вести расследование в другом направлении. Задаваемые заявительнице вопросы имели отношение к делу и были предназначены для восстановления последовательности событий с учетом доводов и мнения заявительницы, а также для составления подробных материалов уголовного дела для передачи его в суд. Несмотря на то, что процедура слушаний, проведенных в ходе расследования, несомненно, была болезненной для заявительницы, принимая во внимание обстоятельства дела, нельзя считать, что она причинила заявительнице неоправданную травму или являлась бы необоснованным вмешательством в ее интимную и частную жизнь.
Что касается судебного разбирательства, заявительницу допрашивали в ходе двух судебных заседаний. Поскольку заявительница не являлась несовершеннолетней и не просила о проведении судебного заседания в закрытом режиме, слушания по делу были публичными. В то же время председатель состава суда первой инстанции принял решение о запрете присутствующим в зале суда журналистам осуществлять видеосъемку с целью защиты приватности заявительницы. Кроме того, председатель состава суда вмешивался несколько раз в ходе перекрестного допроса заявительницы, прерывая адвокатов стороны защиты, когда они задавали заявительнице выходящие за рамки или затрагивающие очень личные для заявительницы вопросы или когда они поднимали вопросы, не относившиеся к обстоятельствам дела. Он также объявил перерыв в судебном заседании, чтобы заявительница могла успокоиться.
Разбирательство по уголовному делу в целом, несомненно, являлось крайне тяжелым периодом для заявительницы, особенно в связи с тем, что ей пришлось повторять свои показания неоднократно на протяжении более чем двух лет, чтобы отвечать на вопросы, задаваемые последовательно следователями, сотрудниками прокуратуры и восемью адвокатами стороны защиты. Более того, адвокаты стороны защиты, когда пытались поставить под сомнение показания заявительницы, не задумываясь, задавали ей вопросы личного характера, а также о ее семье, сексуальной ориентации и ее предпочтениях в половой жизни. Эти вопросы не относились к обстоятельствам дела, что прямо противоречило не только принципам международного права о защите прав жертв сексуального насилия, но и нормам уголовного права Италии.
Вместе с тем с учетом действий прокуроров и председателя состава суда первой инстанции, таких как принятые председателем меры для защиты приватности заявительницы с целью помешать адвокатам стороны защиты опорочить или без необходимости расстроить заявительницу во время перекрестного допроса, отвечавшие за рассмотрение дела внутригосударственные органы власти нельзя считать ответственными за особо тяжелый опыт, испытанный заявительницей, и власти приняли меры по обеспечению того, чтобы личная неприкосновенность заявительницы была надлежащим образом защищена в ходе судебного разбирательства.
(b) Содержание судебных решений. Что касается мотивировки судебных решений, задачей Европейского Суда является не заменить собой власти соответствующего государства или принять решение о виновности предполагаемых преступников, а определить, привели ли рассуждения и доводы судов Италии к вмешательству в право заявительницы на уважение ее частной жизни и на ее личную неприкосновенность и имело ли место нарушение предусмотренных статьей 8 Конвенции позитивных обязательств.
Несколько высказываний из решения суда второй инстанции нарушили права заявительницы, гарантированные статьей 8 Конвенции. В частности, Европейский Суд счел, что ссылки на красное нижнее белье, "продемонстрированное" заявительницей в ходе вечера, являлись не относящимися к делу, как и намеки на ее бисексуальность, на предыдущие отношения и случайные половые связи до момента рассматриваемых событий. Он также признал неуместными рассуждения о "двойственном отношении заявительницы к сексу". Европейский Суд также отметил, что оценка решения заявительницы подать жалобу на события, которые суд второй инстанции посчитал результатом желания "отречься" и "отказаться" от "момента хрупкости и слабости, открытого для критики", заслуживала сожаления и не относилась к делу, как и ссылка на "нестандартную жизнь" заявительницы.
Доводы и рассуждения суда второй инстанции не имели отношения к оценке достоверности слов заявительницы, что можно было сделать только в свете многочисленных объективных выводов в рамках установленной процедуры, и не являлись решающими для разрешения дела по существу.
Вопрос о достоверности показаний заявительницы являлся особенно важным, и ссылка на предыдущие отношения заявительницы с тем или иным подсудимым или на аспекты ее поведения в рассматриваемый вечер могла бы быть обоснованной. Однако семейное положение заявительницы, ее связи с третьими лицами, ее сексуальная ориентация или выбор одежды, а также ее артистические и культурные предпочтения не имели отношения к оценке достоверности ее слов и к уголовной ответственности подсудимых. Таким образом, нельзя считать, что указанные посягательства на личную жизнь заявительницы и на ее образ жизни были оправданы необходимостью гарантировать права подсудимых на защиту.
Позитивные обязательства защищать предполагаемых жертв преступлений сексуального характера также возлагали обязанность защищать их образ, достоинство и частную жизнь, включая также неразглашение их персональных данных и информацию, не относящуюся к делу. Эту обязанность тем более было необходимо соблюдать в ходе судебных разбирательств, и она следовала как из положений внутригосударственного законодательства, так и из различных международно-правовых документов. Следовательно, право судей свободно высказываться в своих решениях, которое являлось проявлением свободы усмотрения суда и принципа независимости судей, было ограничено обязанностью защищать образ и частную жизнь выступающих в суде лиц от любого необоснованного вмешательства.
Кроме того, Комитет Организации Объединенных Наций по ликвидации дискриминации в отношении женщин и Группа экспертов по борьбе с насилием в отношении женщин и домашним насилием (GREVIO) отметили наличие сложившихся стереотипов относительно роли женщин и сопротивление общества Италии относительно равноправия женщин. Обе указанные структуры одинаково отметили в Италии низкий уровень привлечения к уголовной ответственности и обвинительных приговоров в этой области, что являлось как результатом отсутствия уверенности жертв преступлений в системе уголовной юстиции, так и причиной небольшого количества сообщений о подобных преступлениях в Италии. Использованные в деле заявительницы судом второй инстанции выражения и доводы свидетельствовали о существовавшей в обществе Италии предвзятости в отношении роли женщины и, вероятно, являлись препятствием для обеспечения жертвам преступлений сексуального характера эффективной защиты их прав, несмотря на наличие надлежащей правовой основы.
Уголовное производство и наказание играли ключевую роль в институциональном ответе на преступления на сексуальной почве и в борьбе с неравенством полов. В связи с этим было особенно важно, чтобы судебные органы не воспроизводили сексистские стереотипы в своих решениях, преуменьшая насилие на сексуальной почве и подвергая женщин повторной виктимизации посредством обвиняющих и осуждающих комментариев, которые могли подорвать доверие жертв к судебной системе.
В итоге, признавая, что в настоящем деле власти Италии пытались обеспечить, чтобы расследование и судебное разбирательство были проведены таким способом, который соответствовал бы позитивным обязательствам властей согласно статье 8 Конвенции, предусмотренные этой же статьей Конвенции права и интересы заявительницы не были защищены надлежащим образом, учитывая содержание решения суда второй инстанции. Следовательно, власти Италии не защитили заявительницу от повторной виктимизации в ходе судебного разбирательства в целом, особенно ввиду публичного характера судебного процесса.
С учетом вышеизложенного Европейский Суд отклонил возражение властей Италии относительно отсутствия у заявительницы статуса жертвы.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (принято шестью голосами "за" при одном - "против").
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил заявительнице 12 000 евро в качестве компенсации морального вреда, требование о компенсации материального ущерба было отклонено.