Постановление ЕСПЧ от 20 июля 2021 года по делу "D. против Болгарии" (жалоба N 29447/17).
В 2017 году заявителю была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Болгарии.
По делу успешно рассмотрена жалоба на высылку на родину турецкого журналиста без предварительной оценки рисков, которым он подвергался, высказавшего сотрудникам пограничной службы Болгарии свои опасения относительно применения к нему жестокого обращения в связи с попыткой государственного переворота в Турции. По делу имело место нарушение требований статьи 3 Конвенции.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
Заявитель является журналистом и бывшим сотрудником ежедневной газеты, издававшейся в Турции. Он незаконно въехал на территорию Болгарии и был задержан 14 октября 2016 г. сотрудниками пограничной службы этой страны. Заявитель утверждал, что вследствие его высылки властями Болгарии в Турцию он подвергся риску жестокого обращения в связи с его личной ситуацией, рассматриваемой в контексте существующих в Турции условий после попытки государственного переворота, в частности, вследствие мер, принимаемых к журналистам из-за чрезвычайного положения.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения статьи 3 Конвенции, а также статьи 13 Конвенции, взятой во взаимосвязи со статьей 3 Конвенции. Законодательство Болгарии прямо предусматривает, что органы государственной власти, ответственные за пограничный контроль, обязаны принимать поданные на границе ходатайства о предоставлении убежища. Если сотрудники пограничной службы узнают, что задержанное лицо хочет обратиться за международной защитой, они должны сообщить этому лицу сведения о соответствующих процедурах, а также осуществить перевод данной информации на нужный язык. Ходатайство и все документы, составленные при задержании лица, должны направляться любыми доступными средствами связи непосредственно в Государственное агентство по делам беженцев. Законодательство Болгарии не позволяет сотрудникам пограничной службы отказывать в удовлетворении ходатайства о предоставлении защиты или решать, следует ли эти ходатайства рассматривать по существу. Подобные решения может принимать только Государственное агентство по делам беженцев.
(а) Довел ли заявитель до сведения властей Болгарии свои опасения относительно применения к нему жестокого обращения в нарушение требований статьи 3 Конвенции в случае его высылки в Турцию. Заявитель входил в состав группы лиц, намеревавшихся проехать через Болгарию в Германию. Соответственно, первоначально заявитель не планировал просить о предоставлении убежища в Болгарии. Однако, по-видимому, он изменил свое решение, когда после его задержания на границе Болгарии и помещения под стражу в отдел полиции на границе он объявил, что хочет обратиться к властям Болгарии за защитой. Заявитель утверждал, что впоследствии он устно повторял свое намерение каждый раз, когда с ним разговаривали новые сотрудники полиции, а также по прибытии в центр размещения иностранцев. По его словам, он оформил свое ходатайство в виде документа и передал его сотрудникам пограничной службы, однако копию документа ему не вернули. Власти Болгарии опровергали все указанные выше утверждения заявителя.
В настоящем деле не следовало придавать решающего значения отсутствию явного ходатайства о предоставлении защиты, направленного в адрес соответствующих властей Болгарии, в записях показаний заявителя, данных им властям Болгарии, учитывая, что во время этих бесед не присутствовал переводчик, чтобы обеспечить правильную запись всех утверждений заявителя. Во время содержания заявителя под стражей в течение достаточно короткого срока было составлено несколько документов, и Европейский Суд не считает, что заявитель понимал содержание этих документов или что ему было предоставлено время ознакомиться с ними, даже с помощью сотрудников, которые говорили по-турецки или по-английски. Помощь переводчика в таких обстоятельствах была бы существенной, в частности, чтобы заявитель имел возможность понимать содержание документов, которые его просили подписать, а также для записи всех показаний заявителя, сообщаемых властям Болгарии. Более того, проведенная назначенной комиссией Министерства внутренних дел Болгарии проверка, по-видимому, не выявила доказательств, подтверждающих объяснения сотрудников полиции, участвовавших в высылке заявителя. Таким образом, высылка была осуществлена в крайне сжатые сроки в нарушение требований законодательства Болгарии. Однако Европейский Суд не счел необходимым устанавливать, существовал ли письменный документ, в котором бы заявитель прямо ходатайствовал о защите. Заявитель мог находиться в стрессовом состоянии, когда он озвучивал свои объяснения властям Болгарии, поскольку до этого провел много часов в прицепе грузовика. В любом случае представленные властями Болгарии документы являлись достаточными для приведенных ниже рассуждений.
Показания заявителя, датированные 14 октября 2016 г. и написанные на болгарском языке, содержали следующие объяснения: "Я работал журналистом в г. Бозова (Bozova). После попытки государственного переворота в стране меня уволили из газеты. Я сменил место жительства и узнал, что полиция искала меня по моему предыдущему адресу". Независимо от того, подал ли заявитель официальное ходатайство о защите, и с учетом языкового барьера, а также отсутствия адвоката во время рассматриваемых событий возникает вопрос о том, могли ли власти Болгарии истолковать указанную информацию как отражающую опасения заявителя, о которых заявитель, по его словам, уведомил власти Болгарии. Желание обратиться за защитой необязательно должно было быть выражено в какой-либо конкретной форме. Решающим фактором являлось высказанное в связи с возвращением в страну гражданства опасение. Аналогичным образом Комитет Министров Совета Европы рекомендовал, чтобы сотрудники пограничных служб государств-членов прошли обучение для того, чтобы выявлять и понимать ходатайства о предоставлении убежища в тех случаях, когда податель ходатайства не в состоянии четко изложить свое намерение.
Следовательно, хотя объяснения заявителя, изложенные в представленных им документах, не содержали слова "убежище", в них сообщалось, что он являлся гражданином Турции, которого уволили с работы в контексте чрезвычайного положения в стране, введенного после попытки государственного переворота, а также из них было понятно, что заявитель боялся того, что его разыскивают сотрудники правоохранительных органов Турции.
Более того, консул Турции прямо указал, что заявитель и следовавшие вместе с ним другие граждане Турции подозревались в причастности к попытке государственного переворота в этой стране. В пресс-релизах и заключениях международных наблюдателей, включая комментарии Комиссара Организации Объединенных Наций по правам человека, изданных за три месяца до событий дела заявителя, высказывались серьезные сомнения относительно исполнения мер, принятых в связи с чрезвычайным положением, в том числе мер, направленных против журналистов. В различных докладах критиковались применение насилия, репрессии в отношении журналистов, а также их произвольные заключения под стражу. Однако в ходе задержания и последующей высылки заявителя и следовавших вместе ним граждан Турции власти Болгарии не предприняли каких-либо усилий для того, чтобы изучить личные обстоятельства заявителя, изложенные им 14 октября 2016 г., с учетом описанной выше ситуации.
В этом отношении запись объяснений заявителя от 14 октября 2016 г., рассмотренная в свете других указанных выше аспектов дела, являлась достаточной по смыслу статьи 3 Конвенции для вывода о том, что заявитель высказал по существу сотрудникам пограничной службы Болгарии свои опасения прежде, чем его вернули в Турцию.
(b) Рассмотрели ли власти Болгарии надлежащим образом высказанные заявителем опасения о том, что в случае высылки в Турцию он может подвергнуться жестокому обращению. Ни сотрудники пограничной службы Болгарии, которые взяли вышеупомянутые объяснения у заявителя и записали их на болгарском языке, прежде, чем сообщить о деле заявителя своему руководству, ни директор регионального управления пограничной службы, который применил насильственную меру - "принудительное возвращение на границу Республики Болгария", ни Национальный центр по борьбе с незаконной миграцией, ни директор Миграционной службы Министерства внутренних дел Болгарии, который вынес постановление о высылке заявителя, не установили, что объяснения заявителя являлись его ходатайством о предоставлении защиты. Не было инициировано каких-либо процедур в органах власти, ответственных за предоставление международной защиты.
Учитывая, что, как указано выше, власти Болгарии располагали достаточной информацией, которая свидетельствовала о том, что заявитель действительно мог бояться оказаться в ситуации, противоречащей требованиям статьи 3 Конвенции, Европейский Суд удивлен явным отсутствием рассмотрения личных обстоятельств заявителя.
Вместе с тем относительно процессуальных гарантий следовало признать, что заявителю не был предоставлен переводчик (ни для устной беседы, ни для перевода документов), а также что ему не сообщили о его правах как лица, обращающегося за предоставлением убежища, и о соответствующих процедурах. В связи с этим Европейский Суд не смог сделать вывод, что в настоящем деле власти Болгарии выполнили требуемое от них обязательство сотрудничать в рамках процедур о предоставлении защиты.
Заявителю не был обеспечен доступ к адвокату или представителю специализированной организации, который помог бы ему оценить, позволяла ли его личная ситуация претендовать на получение международной защиты. Из материалов дела также следовало, что к Уполномоченному по правам человека в Болгарии не обращались за консультацией с целью осуществления надзора за высылкой указанных иностранных граждан в нарушение прямого требования закона. Более того, властями Болгарии были допущены и иные нарушения при проведении разбирательства по делу заявителя. Так, например, ими были составлены две версии уведомления заявителя о его правах, а постановление о его приеме в центр размещения для иностранцев было вынесено с опозданием и направлено в этот центр по электронной почте в то время, когда заявителя уже перевозили на границу Болгарии. Власти Болгарии не объяснили, почему в соответствующем постановлении содержалась отметка о том, что заявитель отказался подписать его, в то время как вопреки представленным объяснениям было ясно, что этот документ физически не мог быть предоставлен заявителю для подписи. По мнению Европейского Суда, помимо того факта, что высылка противоречила требованиям законодательства Болгарии, выявленные нарушения свидетельствовали о чрезмерной поспешности высылки заявителя. Вследствие такой поспешности и несоблюдения требований соответствующих процедур, которые, тем не менее, были созданы для защиты лиц от быстрой высылки без рассмотрения их индивидуальных обстоятельств, заявитель в действительности оказался лишен возможности получить оценку риска обращения, с которым он предположительно мог столкнуться по возвращении в Турцию.
Аналогичным образом постановление о высылке было исполнено незамедлительно, без предоставления заявителю возможности понять его содержание, в результате чего заявитель был лишен предоставленной ему законодательством Болгарии возможности обратиться в суд за приостановлением действия постановления об исполнении высылки. Следовательно, поспешность исполнения постановления о высылке - в течение 24 часов после задержания заявителя на границе между Болгарией и Румынией - привела к тому, что имевшиеся средства правовой защиты стали неэффективными на практике и поэтому недоступными для заявителя.
Таким образом, заявитель был выслан в Турцию - страну его происхождения, из которой он сбежал, - без предварительной оценки рисков, которые угрожали ему с точки зрения статьи 3 Конвенции, и, соответственно, без изучения его ходатайства о предоставлении международной защиты.
В свете вышеизложенного заявитель не мог считаться ответственным за неиспользование процедур, предусмотренных законодательством Болгарии. Несмотря на тот факт, что заявитель выразил опасения относительно вероятности применения к нему жестокого обращения в случае его возвращения в Турцию, власти Болгарии не рассмотрели его ходатайство о предоставлении международной защиты.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу имело место нарушение статьи 3 Конвенции, а также статьи 13 Конвенции, взятой во взаимосвязи со статьей 3 Конвенции (принято единогласно).
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил заявителю 15 000 евро в качестве компенсации морального вреда.