Постановление ЕСПЧ от 11 мая 2021 года по делу "Йочева и Ганева против Болгарии" (жалобы NN 18592/15 и 43863/15).
В 2015 году заявителям была оказана помощь в подготовке жалоб. Впоследствии жалобы были объединены и коммуницированы Болгарии.
По делу успешно рассмотреы жалобы на дискриминационный отказ в выплате пособия, назначаемого пережившему супругу, матери-одиночке малолетних детей, если отец ребенка неизвестен. По делу было допущено нарушение требований статьи 14 Конвенции.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
Первой заявительнице, матери-одиночке, чьи малолетние дети не были признаны их отцом, было отказано в назначении ежемесячного пособия, которое выплачивалось семьям, в которых у детей был только один живой родитель.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения подпункта "b" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Помимо финансовой стороны вопроса, в жалобе первой заявительницы указывалось на то, что вследствие отказа в назначении пособия ее дети оказались в менее благоприятном положении по сравнению с детьми из семей, в которых был только один живой супруг. Следовательно, настоящее дело затрагивало вопрос, важный для заявительницы и для объективно затронутых жалобой правоотношений. Вместе с тем соблюдение прав человека также требовало рассмотрения жалобы по существу, поскольку решения властей Болгарии, которые делали необходимым установление личности отца детей для назначения пособия, имели существенные последствия для права на свободу от дискриминации и права на уважение частной жизни.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу предварительное возражение отклонено.
По поводу соблюдения статьи 14 Конвенции, рассмотренной во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции.
(a) Находилась ли первая заявительница в относительно схожем или аналогичном положении по сравнению с группами лиц, имевшими право на получение пособия. Европейский Суд ответил на этот вопрос утвердительно. Во-первых, что касается отцов детей, матери которых умерли, как и в случае с пособием по уходу за ребенком, мужчины и женщины находились в одинаковом положении по отношению к семейным пособиям, предназначенным для поддержки семей с детьми, где есть только один живой родитель. Они также "находились в том же положении" с позиции их роли единственных опекунов своих детей. Во-вторых, первая заявительница находилась в "относительно аналогичном положении", что и вдовы, чьи дети были рождены в браке, и матери-одиночки, дети которых были признаны своими отцами перед смертью, учитывая, что выплата пособия была направлена на длительную ежемесячную поддержку семей с детьми, которые по различным причинам находились в уязвимом положении, а также роль матерей, которые являлись единственными опекунами своих детей.
(b) Имела ли место разница в обращении. Первой заявительнице было отказано в назначении пособия, поскольку она не могла предоставить документы, подтверждающие смерть отца детей, и то, что дети являлись его законными наследниками, в отличие от других семей, которые имели право на получение пособия, так как они могли предоставить указанные документы, поскольку у детей были установленные законные связи с обоими родителями. Следовательно, имела место разница в обращении между отношением к семье первой заявительницы и другим группам семей.
(c) Была ли разница в обращении основана на "признаке", указанном в статье 14 Конвенции. К первой заявительнице относились иначе по двум основаниям: (i) по признаку пола: поскольку материнство определялось актом рождения, в большинстве случаев только отцовство ребенка является неизвестным; как мать детей, рожденных от неизвестного отца, заявительница не могла представить требуемые законом документы, в то время как отец-одиночка, у детей которого умерла их мать, в обычной ситуации мог предоставить такие документы; (ii) по признаку семейного положения, то есть как к матери-одиночке, личность отца детей которой неизвестна. Подобная ситуация стала результатом применения законодательства Болгарии только к семьям с одним пережившим родителем и, как подтвердил и пояснил Конституционный суд Болгарии, требовавшего, чтобы второй родитель был признан умершим.
(d) Было ли различие в обращении объективно обоснованным. В отсутствие убедительных доводов властей Болгарии Европейский Суд постановил, что власти государства-ответчика не привели разумных или объективных оправданий для отказа в назначении пособия первой заявительнице. Европейский Суд принял во внимание, inter alia, следующие аспекты:
- разницу в обращении, которая следовала из применимого законодательства и основывалась на крайне традиционном, устаревшем и стереотипном понимании семьи как обязательно состоящей из двух признанных законом родителей. Этот довод не мог являться достаточным оправданием для разницы в обращении, как и оправданием для аналогичных стереотипов, основанных на расовой и половой принадлежности, цвете кожи или сексуальной ориентации;
- тот факт, что назначение пособия было поставлено в зависимость от разглашения первой заявительницей информации интимного характера и/или от принятия мер по установлению отцовства (все эти вопросы относились непосредственно к частной жизни первой заявительницы, и разглашать соответствующую информацию или осуществлять соответствующие действия она не намеревалась), ставил полное осуществление первой заявительницей ее права на уважение ее семейной жизни под условие отступления от осуществления ее права на уважение ее социальной и личной идентичности и психологической целостности, которые защищались статьей 8 Конвенции;
- наличие детей, чей отец был неизвестен, которые были лишены опеки и защиты одного из родителей в той же степени, что и дети, родитель которых умер. Нельзя утверждать, что эти дети требовали меньше заботы и защиты, чем дети, признанные обоими родителями, или что они находились в лучшем положении, не учитывая всю совокупность иных сопутствующих и относящихся к делу обстоятельств, которые неизбежно различаются в зависимости от каждого конкретного дела;
-- семейное положение первой заявительницы, которое, по ее словам, характеризовалось полным отсутствием отца ее детей в жизни ее семьи и не могло, как правило, считаться благоприятным для детей;
- в той мере, в какой из замечаний властей Болгарии можно было сделать вывод о том, что требование об установлении личности отца детей имело целью защитить государство от мошенников, власти Болгарии не утверждали когда-либо, что первая заявительница пыталась или имела цель совершить мошенничество в отношении государства, требуя назначить ей пособие. Кроме того, в целом власти Болгарии не представили доказательств широко распространенного мошенничества подобного рода или не продемонстрировали, как обжалуемая политика была направлена на защиту от такого мошенничества, или что другие стандартные меры по противодействию этому мошенничеству оказались неэффективными.
Ни отсутствие общих стандартов в системе назначения социальных пособий, ни широкая свобода усмотрения в сфере экономической или социальной политики не освобождают государства, которые ввели у себя схему социальных пособий, от обязательства выплачивать данные пособия без дискриминации, а также не оправдывают принятие дискриминационных законов или ведение дискриминационной практики. Так, довод о том, что предоставление такой категории лиц, к которой относилась первая заявительница, права на получение пособия привело бы к тому, что власти должны были бы платить больше, сам по себе не являлся достаточным для оправдания разницы в обращении. Более того, ввиду важности запрета дискриминации и соблюдения права на уважение семейной жизни политическая значимость потенциальной меры, которая вообще могла устранить выплату пособия, не могла помешать Европейскому Суду рассмотреть поданную жалобу по существу.
Власти Болгарии не утверждали и не представили соответствующих доказательств того, что неизвестный отец детей первой заявительницы заботился бы о них или поддерживал их, или каким-либо иным образом участвовал в их жизни. Следовательно, в настоящем деле власти Болгарии не продемонстрировали, что имелись убедительные причины, не связанные с семейным положением первой заявительницы или ее полом, которые бы компенсировали дискриминационное воздействие законодательства, примененного к ее делу.
Принимая во внимание вышеизложенное, Европейский Суд пришел к выводу, что первая заявительница стала жертвой дискриминации по признакам как ее семейного положения, так и ее пола.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований статьи 14 Конвенции, рассмотренной во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции (принято единогласно).
Европейский Суд отклонил жалобу второй заявительницы как поданную с нарушением шестимесячного срока для подачи жалобы.
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил первой заявительнице 4 500 евро в качестве компенсации морального вреда и 3 915 евро в качестве компенсации материального ущерба.