Постановление ЕСПЧ от 06 апреля 2021 года по делу "Ханджийский против Болгарии" (жалоба N 10783/14).
В 2014 году заявителю была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Болгарии.
По делу успешно рассмотрена жалоба на необоснованное признание заявителя виновным судом и взыскание с него штрафа за размещение рождественских аксессуаров на статуе лидера коммунистов в контексте публичной акции протеста. По делу было допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
Заявитель, местный политический деятель, был осужден за мелкое хулиганство, и с него был взыскан штраф за то, что на Рождество он повесил на статую Дмитрия Благоева шапку Санта-Клауса и красный мешок со словом "отставка" на нем. Дмитрий Благоев являлся основателем Социал-демократической партии, которая существовала в Болгарии во время коммунистического режима и продолжала действовать под названием Социалистической партии Болгарии. Действия заявителя были осуществлены в рамках общенациональных протестов в адрес правительства, которое поддерживалось в Парламенте Болгарии коалицией, главной участницей которой являлась Социалистическая партия Болгарии. Статуя Дмитрия Благоева была ранее покрашена неизвестными лицами в красный и белый цвета так, чтобы напоминать Санта-Клауса, и на нее краской была нанесена надпись "Дед Мороз".
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения подпункта "b" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Был ли заявителю причинен значительный ущерб. Взысканный с заявителя штраф за мелкое хулиганство не носил уголовного характера, его размер был достаточно незначительным, и не было каких-либо данных о том, что это обстоятельство повлекло бы для заявителя какие-либо тяжкие последствия. Однако в настоящем деле практические, и в частности материальные, последствия для заявителя не могли являться единственным критерием для оценки того, был ли ему причинен "значительный ущерб". Заявитель был признан виновным, и с него был взыскан штраф за деяние, которое, по мнению заявителя, являлось надлежащим осуществлением права на свободу выражения мнения по вопросу, представляющему публичный интерес. Таким образом, настоящее дело действительно касалось принципиального вопроса для заявителя. Его жалоба, безусловно, затрагивала вопросы большой значимости. Более того, по-видимому, дело заявителя широко освещалось в средствах массовой информации и вызвало публичные дебаты в Болгарии. Следовательно, нельзя согласиться с тем, что заявителю не был причинен "значительный ущерб". Те же доводы позволяют сделать вывод о том, что "соблюдение прав человека, гарантированных Конвенцией", в любом случае требовало рассмотрения жалобы по существу.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
Предварительное возражение властей Болгарии должно быть отклонено (принято единогласно).
По поводу соблюдения статьи 10 Конвенции. Имело ли место нарушение права на свободу выражения мнения. Поведение, которое привело к осуждению заявителя за мелкое хулиганство, могло рассматриваться как "выражение" по смыслу пункта 1 статьи 10 Конвенции. Заявитель являлся представителем местной политической оппозиции, который совместил символическое действие, предназначенное для того, чтобы публично подшутить над памятником основателя политической партии, которая оказывала основную парламентскую поддержку действующему правительству, с призывом к правительству уйти в отставку. Заявитель также действовал в контексте общенационального длительного протеста против действующего правительства. Следовательно, было ясно, что своими действиями заявитель пытался участвовать в политическом протесте и "передать" свои "идеи" о правительстве и политической партии, которая его поддерживала.
Осуждение заявителя и взысканный с него штраф явились вмешательством в право заявителя на свободу выражения мнения, которое было "предусмотрено законом" и преследовало законную цель защиты "прав других лиц". Однако не было каких-либо данных о том, что вмешательство было предназначено для обеспечения "национальной безопасности", поскольку действия заявителя имели исключительно мирный характер. Кроме того, ничто не указывало на то, что действия заявителя могли привести к общественным беспорядкам или что власти Болгарии учитывали бы этот фактор, когда назначали заявителю наказание. Что касается пропорциональности, назначенное заявителю наказание было самым мягким из возможных согласно соответствующим нормам, в нарушении которых заявитель был признан виновным. Наказание было достаточно мягким, поскольку состояло из единственного административного штрафа, эквивалентного 51 евро, который заявитель имел возможность оплатить практически сразу и, по-видимому, без каких-либо сложностей. Более того, это деяние не предусматривало уголовной судимости. Таким образом, главный вопрос заключался в том, было ли в принципе обоснованно наказывать заявителя за его деяние.
Очевидно, что поступок заявителя касался вопроса, представлявшего общественный интерес, который в принципе пользовался повышенной защитой. Кроме того, хотя поступок заявителя и не задумывался как творческий проект, его также можно было рассматривать как акт, имеющий элементы сатиры, любое вмешательство в который следовало рассматривать с особой тщательностью.
Обоснование для ограничения способов, которыми физические и юридические лица могут выразить себя, должно быть даже сильнее, если это "выражение" состоит полностью или частично из действий, как в настоящем деле. Однако заявителю не помешали подойти к памятнику и повесить на него колпак и мешок, его за это наказали позднее. Если вмешательство в право на свободу выражения мнения принимает форму "наказания", оно неизбежно требует тщательной оценки рассматриваемого поведения.
Общественные памятники часто являются уникальными сооружениями и формируют часть культурного наследия общества. Поэтому меры, включая пропорциональные санкции, направленные на предотвращение действий, которые могут уничтожить или повредить внешний вид памятников, можно рассматривать как "необходимые в демократическом обществе", какими бы законными ни были мотивы этих мер. В демократическом обществе, руководствующемся принципом верховенства права, споры о судьбе публичного памятника могут быть разрешены надлежащими законными способами, а не скрытыми или насильственными мерами. Однако заявитель не прибегал к какому-либо насилию и физически никак не повредил памятник. В настоящем деле не предполагалось, что заявитель каким-либо образом координировал свои действия с людьми, которые ранее покрасили памятник. Следовательно, вопрос о том, могло ли вмешательство быть "необходимым в демократическом обществе", был более сложным. В подобных ситуациях значение приобретают точный характер действий, намерение, которое стоит за действием, и послание, которое пытаются передать через действие. Например, действия, предназначенные для критики правительства или его политики или призванные привлечь внимание к страданиям социально незащищенной группы, не могут сравниваться с действиями, направленными на оскорбление памяти жертв массовых преступлений. Также важными факторами являются социальное значение рассматриваемого памятника, ценности или идеи, которые он символизирует, и степень почитания его в обществе.
В настоящем деле целью действий заявителя было выразить протест в адрес правительства и поддерживавшей его политической партии в рамках общенационального длительного протеста против правительства, а не осуждение исторической роли Дмитрия Благоева или выражение неуважения в его адрес. Заявитель просто использовал памятник Дмитрию Благоеву как символ политической партии, которую он хотел критиковать, и, таким образом, вряд ли можно сказать, что действия заявителя были направлены на демонстрацию пренебрежения к глубоко укоренившимся социальным ценностям. Это также подтверждалось тем фактом, что реакция на памятник была смешанная. Статуя была поставлена в период коммунистического режима Болгарии и, по-видимому, рассматривалась как связанная с ценностями и идеями этого режима. Ее с трудом можно сравнить, например, с памятниками солдатам, отдавшим жизнь за свою страну (см. для сравнения дело "Синкова против Украины" (Sinkova v. Ukraine) (См.: Постановление Европейского Суда по делу "Синкова против Украины" (Sinkova v. Ukraine) от 27 февраля 2018 г., жалоба N 39496/11.)).
Хотя можно согласиться с тем, что символический жест заявителя мог оскорбить чувства свидетелей этого события или тех, кто узнал о нем из средств массовой информации, свобода выражения мнения была также применима к "информации" или "идеям", которые оскорбляют, шокируют или вызывают беспокойство у властей или какой-либо части общества.
Следовательно, вмешательство - признание заявителя виновным в мелком хулиганстве и взыскание с него штрафа - не являлось "необходимым в демократическом обществе", несмотря на свободу усмотрения, предоставленную в этом отношении властям Болгарии.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции (принято шестью голосами "за" при одном - "против").
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил заявителю 2 000 евро в качестве компенсации морального вреда и 54,66 евро в качестве компенсации материального ущерба.