Постановление ЕСПЧ от 25 марта 2021 года по делу "Стойменович и Милошевич (Stoimenovikj and Miloshevikj) против Северной Македонии" (жалоба N 59842/14).
В 2014 году заявителям была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Северной Македонии.
По делу успешно рассмотрена жалоба на пристрастность судьи Верховного суда, который входил в состав коллегии из пяти судей, заседавшей по уголовным и тесно связанным с ними последующим гражданским делам. По делу было допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
Первый заявитель вместе со своей матерью B.S. и другими лицами был осужден за отмывание денег по фиктивным договорам займа, которые первый заявитель удостоверял в качестве нотариуса. На основании этих договоров третьи стороны осуществляли переводы на счет B.S. в качестве погашения фиктивных займов. Они безуспешно обжаловали приговор в Апелляционном суде г. Скопье, заседавшем коллегией из пяти судей, в состав которой входила судья M.S. Верховный суд Северной Македонии оставил приговор без изменения.
B.S. также подала гражданский иск, добиваясь вынесения распоряжения о том, чтобы некоторые третьи лица выплатили заем, который она предоставила им по договору займа, удостоверенному первым заявителем. Указанные стороны подали гражданский иск против B.S., добиваясь аннулирования соответствующих договоров займа как фиктивных. Иск B.S. был отклонен, а договоры займа аннулированы. B.S., а после ее смерти адвокат B.S. от ее имени безуспешно обжаловали приговор по вопросам права в Верховном суде Северной Македонии. Верховный суд заседал коллегией в составе пяти судей, в том числе судьи M.S.
За месяц до вручения решения Верховного суда Северной Македонии первый заявитель инициировал производство по вступлению в наследство после смерти B.S., в состав которого входил, inter alia, ее гражданский иск.
Заявители жаловались на отсутствие беспристрастности коллегии Верховного суда Северной Македонии, которая рассматривала гражданский иск B.S., поскольку судья M.S. заседала как в указанной коллегии, так и в апелляционном суде, вынесшем приговор по уголовному делу против B.S.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения пункта 1 статьи 6 Конвенции. Европейский Суд ограничил свое рассмотрение дела объективным критерием в отношении отсутствия беспристрастности судьи.
Хотя договоры займа в оспариваемом гражданском производстве не были в точности такими же, как договоры займа, которые были предметом уголовного разбирательства, учитывая сведения о сторонах, участие первого заявителя в качестве нотариуса и контекст, в котором они были заключены, они были очень похожи, если не идентичны. Их почти идентичный характер также был одним из доводов, на которые ссылались истцы, добиваясь их отмены в рамках гражданского производства. Суды по гражданским делам, установив, что указанные договоры были фиктивными, прямо ссылались, inter alia, на выводы судов по уголовным делам относительно уголовной ответственности B.S. и других лиц, а также заявителя. Они привели данную ссылку несмотря на то, что уголовное производство касалось других договоров займа и, следовательно, не могло рассматриваться как res judicata по вопросам, поднятым в оспариваемом гражданском производстве. Также следует отметить, что экспертиза, проведенная судебными коллегиями в обоих разбирательствах, касалась существа жалоб B.S.
Учитывая всестороннюю оценку и обширные пределы рассмотрения дела апелляционным судом, а также широкий резонанс уголовного дела на соответствующий момент времени, нельзя было предположить, что судья M.S. не знала о причастности B.S. к данному делу, рассматривая ее жалобу в рамках оспариваемого гражданского производства. Однако отсутствовали какие-либо указания на то, что она допускала возможность отказа от рассмотрения дела или что она уведомила председателя Верховного суда Северной Македонии о том, что она ранее заседала в составе судебной коллегии в рамках уголовного производства. В связи с этим внутригосударственное законодательство прямо обязывало судей, рассматривающих дело, незамедлительно уведомлять председателя суда об обстоятельствах, служащих основанием для их отстранения. У B.S. не было возможности ходатайствовать об отводе судьи M.S. от рассмотрения ее гражданского дела. Действительно, у адвоката B.S. не было реальной возможности узнать, что судья M.S. будет входить в состав коллегии Верховного суда Северной Македонии, тем более с учетом того, что устное слушание в суде не проводилось. Следовательно, именно судья M.S. должна была довести данный вопрос до сведения Председателя Верховного суда.
Хотя судья M.S. была всего лишь одной из пяти судей в составе коллегии Верховного суда Северной Македонии, ввиду секретности обсуждений невозможно было установить ее фактическое влияние на исход дела. Тем не менее не оспаривалось, что судья M.S. являлась исполняющей обязанности Председателя Верховного суда Северной Македонии на момент подачи жалобы по вопросам права от имени B.S. и передачи этой жалобы на рассмотрение коллегии указанного суда. Также не объяснялось, почему было необходимо назначить ее членом коллегии Верховного суда по гражданским делам, рассматривавшей жалобу B.S., что предположительно являлось единственным делом с ее участием в составе данной коллегии за все время ее работы в Верховном суде Северной Македонии.
Таким образом, в конкретных обстоятельствах настоящего дела опасения первого заявителя, связанные с тем, что судья M.S. уже сформировала мнение по существу гражданского дела до того, как оно было передано в Верховный суд Северной Македонии, можно считать объективно обоснованными. Соответственно, состав коллегии Верховного суда Северной Македонии не соответствовал требуемому стандарту Конвенции при применении объективного критерия.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции (принято единогласно).
Европейский Суд также единогласно постановил, что жалоба в отношении второго заявителя являлась неприемлемой для рассмотрения по существу (как несовместимая с положениями Конвенции по критерию ratione personae), поскольку внук B.S. не являлся ее прямым наследником и не мог получить статус жертвы на основании наследства или иной формы правопреемства.
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил первому заявителю 2 500 евро в качестве компенсации морального вреда, отклонив требование о компенсации материального ущерба.