Постановление ЕСПЧ от 16 февраля 2021 года по делу "Менг (Meng) против Германии" (жалобы N 1128/17).
В 2017 году заявительнице была оказана помощь в подготовке жалоб. Впоследствии жалобы были объединены и коммуницированы Германии.
По делу успешно рассмотрена жалоба на сомнения в объективной беспристрастности в отношении судьи, председательствовавшего по делу заявительницы, который ранее принимал участие в отдельном судебном разбирательстве, в ходе которого были сделаны обширные выводы, предрешавшие вину заявительницы. По делу допущено нарушение требований пункта 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
Заявительница была осуждена за убийство своего мужа в соучастии с G.S., ее партнером в соответствующее время. Председателем состава Суда земли Дармштадт, который рассматривал дело заявительницы, являлся судья М., который ранее являлся судьей-докладчиком в предыдущем, отдельном уголовном деле по обвинению G.S. [в убийстве мужа заявительницы]. Приговор по делу G.S. содержал многочисленные выводы относительно участия заявительницы в преступлении. Заявительница безуспешно обжаловала свой приговор, утверждая, что судья М. не являлся беспристрастным судьей в ее деле.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения пункта 1 статьи 6 Конвенции. Ничто не указывало на то, что судья М. действовал бы из личной предвзятости в отношении заявительницы (субъективный тест). Поэтому Европейский Суд должен был рассмотреть, привело ли участие судьи М. в качестве судьи-докладчика в предыдущем процессе против G.S. к объективно обоснованному опасению, что М. не являлся беспристрастным судьей (объективный тест).
Для начала Европейский Суд отметил, что М. являлся профессиональным судьей, который считался более обученным, приспособленным и подготовленным, чем народный заседатель, к тому, чтобы отстраниться от содержания и выводов предшествующего судебного разбирательства против G.S. Кроме того, при рассмотрении дела заявительницы состав Регионального суда под председательством судьи М. сам допрашивал свидетелей и получал экспертные заключения, делая новые выводы о фактах и осуществляя на их основе правовой анализ, не ссылаясь каким-либо образом и не полагаясь на выводы из приговора по делу против G.S. Установленные факты отличались в некоторых деталях от фактов, установленных в приговоре по делу против G.S. Хотя эти элементы являлись важными при рассмотрении вопроса о том, отвечал ли состав Суда земли требованию беспристрастности в деле заявительницы, они не освобождали Европейский Суд от рассмотрения вопроса о том, содержал ли приговор по делу против G.S. выводы, которые фактически предопределили вопрос о виновности заявительницы.
Ссылки в приговоре по делу G.S. на заявительницу свидетельствовали о том, что формально заявительница не была подсудимой по этому делу; следовательно, очевиден был ее процессуальный статус как третьей стороны (свидетельницы) по делу.
Однако в обжалуемом приговоре заявительница не была просто упомянута вскользь: в приговоре содержались подробные выводы относительно фактов, касавшиеся заявительницы, и изложена оценка доказательств, также касавшихся заявительницы. Суд земли представил свои выводы относительно заявительницы как установленные факты и привел их правовые квалификации, а не назвал свои выводы только подозрениями в адрес заявительницы. Твердая убежденность в том, что заявительница являлась сообщницей при совершении преступления, была признана необходимой Федеральным верховным судом Германии для признания вины G.S. Приговор по делу G.S. содержал подробную оценку точной роли, которую заявительница сыграла в смерти своего мужа, что выходило за рамки изложения фактических обстоятельств дела. Приговор следовало рассматривать как устанавливавший критерии, необходимые для того, чтобы действие считалось преступлением также применительно к заявительнице: в нем подробно описывались не только предумышленное убийство мужа заявительницы и способ, которым был выполнен план совместных действий с G.S., но также и основные мотивы действий самой заявительницы, а именно, что она самонадеянно намеревалась получить активы своего мужа. Таким образом, можно было считать, что Суд земли сделал правовую оценку деяния также в отношении заявительницы, поскольку он установил по существу, что не только G.S., но и заявительница действовали из корыстных побуждений и что заявительница, таким образом, участвовала (и была равным образом виновной) в убийстве. Эти выводы и оценочные суждения в отношении заявительницы были сделаны, несмотря на тот факт, что G.S. был обвинен по своему делу как единственный преступник, в отношении которого было установлено, что он действовал на месте преступления один, и что правовая оценка действий заявительницы, по-видимому, выходила за пределы того, чтобы было необходимо для правовой квалификации преступления, совершенного G.S. Сомнения заявительницы, что Суд земли, включая судью М., мог уже прийти к предопределенному мнению относительно существа ее собственного уголовного дела, когда формулировал приговор по делу G.S. еще до рассмотрения дела заявительницы, подтверждались также оценкой органов прокуратуры, осуществленной после постановления приговора.
Поэтому заявительница законно опасалась, что судья М. в свете текста приговора по делу G.S. уже пришел к предопределенному мнению относительно вины заявительницы. Сомнения заявительницы относительно предвзятости Суда земли в настоящем деле являлись объективно обоснованными.
Хотя вышестоящий в иерархии судов Германии или соответствующий высший суд Германии могли при определенных обстоятельствах исправить недостатки, которые были допущены судом первой инстанции, Федеральный верховный суд Германии, который имел полномочия отменить приговор Суда земли по причине пристрастного отношения к делу, оставил приговор по делу заявительницы и назначенное наказание без изменения. Следовательно, вышестоящий суд не исправил рассматриваемые в настоящей жалобе нарушения.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу были нарушены требования пункта 1 статьи 6 Конвенции (принято единогласно).