Постановление ЕСПЧ от 02 февраля 2021 года по делу "X и другие (X and Others) против Болгарии" (жалоба N 22457/16).
В 2016 году заявителям была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Болгарии.
По делу успешно рассмотрена жалоба на обстоятельства сексуального насилия, совершенного в отношении заявителей во время их пребывания в детском доме. По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (процессуальный аспект).
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
Заявители родились в Болгарии и являются тремя кровными родственниками. В июне 2012 г. в возрасте 12, десяти и девяти лет, соответственно, их усыновила супружеская пара из Италии. Впоследствии заявители сообщили своим приемным родителям о сексуальном насилии в их отношении во время пребывания в детском доме в Болгарии.
Как напрямую, так и при помощи посреднических организаций приемные родители заявителей подали заявления о насилии в отношении заявителей властям Италии, в частности, в Комиссию по международному усыновлению при президиуме Совета министров Итальянской Республики (CIA) и прокуратуру г. Милана. Указанные власти передали жалобы властям Болгарии. Приемные родители заявителей также связались со следственными журналистами в Италии, которые опубликовали статью о широком распространении практики сексуального насилия по отношению детям в детских домах, на которую обратили внимание средства массовой информации Болгарии. После этих событий в Болгарии были независимо друг от друга возбуждены три дела в связи с озвученными в средствах массовой информации фактами. Производство по всем трем делам было позднее прекращено вследствие недостаточных доказательств совершения преступления, а соответствующие постановления были оставлены без изменения судами Болгарии.
В Постановлении от 17 января 2019 г. Палата Европейского Суда указала единогласно, что отсутствовало нарушение статьи 3 Конвенции (материально-правовой и процессуальный аспекты) и статьи 8 Конвенции. По обращению заявителей дело было передано в Большую Палату Европейского Суда.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения статьи 3 Конвенции. Европейский Суд посчитал уместным рассмотреть представленные жалобы в соответствии с одной только статьей 3 Конвенции.
(a) Позитивное обязательство по установлению надлежащей законодательной и подзаконной нормативных баз (материально-правовой аспект). Заявители не оспаривали наличие в законодательстве Болгарии уголовно-правовых норм, направленных на предотвращение сексуального насилия в отношении детей и наказание за него, а соответствующие положения Уголовного кодекса Болгарии, по-видимому, подходили для того, чтобы регулировать обжалуемые в настоящем деле деяния. Государства дополнительно несут повышенную обязанность защиты по отношению к детям, лишенным заботы родителей и помещенным в учреждения органов опеки, которые, таким образом, находятся в особо уязвимом положении. В этом отношении власти Болгарии настаивали, что существовал ряд механизмов, направленных на предотвращение и выявление случаев жестокого обращения в местах содержания детей. Хотя заявители оспаривали факт действительного существования и эффективности некоторых из указанных мер и механизмов, отсутствовало достаточно информации для подтверждения этих слов. Также не было установлено, что имелись систематические проблемы, связанные с сексуальным насилием в отношении детей в детских домах, которые требовали бы более строгих мер со стороны властей Болгарии.
(b) Позитивная обязанность принять превентивные оперативные меры (материально-правовой аспект). Заявители находились в особо уязвимом положении, и ответственность за них несли только власти Болгарии. При таких обстоятельствах обязанность принять превентивные оперативные меры, когда власти знали или должны были знать о риске того, что ребенок может подвергаться жестокому обращению, была в настоящем деле еще выше и требовала от властей Болгарии проявления особого усердия.
В ходе проведенного властями Болгарии расследования не было установлено, что сотрудники детского дома или какие-либо другие должностные лица знали бы о предполагаемых актах насилия. При таких обстоятельствах и в отсутствие доказательств утверждения о том, что первый заявитель сообщил о случаях насилия директору детского дома, Европейский Суд не располагал достаточной информацией для того, чтобы признать, что власти Болгарии знали или должны были знать о наличии реального и неминуемого риска того, что заявители подверглись бы жестокому обращению, так чтобы это обстоятельство послужило основанием для применения обязанности принять превентивные оперативные меры для защиты от упомянутого риска.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу требования статьи 3 Конвенции (материально-правовой аспект) нарушены не были (принято единогласно).
(c) Процессуальная обязанность провести эффективное расследование. В делах, потенциально связанных с сексуальным насилием в отношении детей, предусмотренная статьей 3 Конвенции процессуальная обязанность провести эффективное расследование должна толковаться в свете обязательств, следующих из других международных инструментов, а именно из Конвенции Совета Европы о защите детей от сексуальной эксплуатации и сексуального насилия (Также известная как Лансаротская Конвенция. В частности, см. статьи 12 - 14 и 30 - 38 указанной Конвенции.).
Обязанность властей Болгарии провести достаточно тщательное расследование возникла, как только властям поступила достоверная жалоба на факт сексуального насилия. Эта обязанность не могла быть ограничена только ответами на обращения жертв или признанием за жертвами преступлений ответственности за осуществление каких-либо следственных действий. Уже в феврале 2013 г. власти Болгарии получили более подробную информацию из прокуратуры г. Милана относительно жалоб заявителей. Полученная информация свидетельствовала о том, что психолог заявителей считал их слова надежными и что ряд органов государственной власти Италии полагали жалобы заявителей достаточно серьезными, чтобы оправдать начало расследования. Следовательно, власти Болгарии получили информацию о подлежащей доказыванию жалобе, которая стала основанием для применения процессуальной обязанности согласно статье 3 Конвенции.
Власти Болгарии осуществили ряд следственных действий. Поэтому Европейский Суд должен был рассмотреть, было ли расследование достаточно эффективным. Не было причин оспаривать безотлагательность и скорость действий властей Болгарии, а также независимость Государственного агентства по защите детей (SACP), которое осуществило некоторые из упомянутых действий.
Хотя приемные родители заявителей не стремились участвовать в расследовании, сожаления заслуживает тот факт, что власти Болгарии не попытались связаться с родителями, чтобы в надлежащее время предоставить им необходимую информацию или поддержку. Следовательно, власти Болгарии помешали приемным родителям заявителей принять активное участие в ряде процессуальных действий, и упомянутые лица не имели возможность подать жалобу на протяжении длительного времени уже после завершения расследования (См. в этом отношении подпункты "a", "c" и "d" пункта 1 статьи 31 Лансаротской Конвенции.).
Что касается тщательности расследования: эксперты соответствующих органов государственной власти и сотрудники полиции провели осмотры мест преступлений, исследовали письменные доказательства, включая медицинские карты заявителей и других детей, которые жили в детском доме в тот же период, что и заявители, и допросили различных представителей персонала, профессиональных работников и лиц, которые могли быть предполагаемыми преступниками. Также были проведены беседы с детьми из детского дома, включая детей, на которых указали заявители: хотя также беседы не всегда проводились в порядке, отвечавшем возрасту детей и уровню их развития, и эти беседы не записывались на видео (см. в этой связи пункты 1 и 2 статьи 35 Лансаротской Конвенции). С одним из детей сотрудникам полиции пришлось беседовать повторно.
Кроме того, власти Болгарии явно проявили небрежность, не воспользовавшись некоторыми направлениями для проверки, которые могли оказаться существенными для дела, и не осуществив определенные следственные действия.
(i) Международное сотрудничество. Если власти Болгарии сомневались относительно достоверности утверждений заявителей, они могли бы попытаться уточнить факты путем допроса заявителей и их приемных родителей. Как профессиональные работники, которые слышали объяснения заявителей, различные психологи, беседовавшие с заявителями в Италии, также могли предоставить следствию необходимую информацию. Хотя со стороны властей Болгарии было бы нежелательно допрашивать заявителей - учитывая риск ухудшения уже полученной заявителями психологической травмы и риск неэффективности общения, ввиду уже прошедшего длительного времени и воздействия на доказательства со стороны последующих воспоминаний или иных внешних воздействий - власти Болгарии должны были бы оценить необходимость таких допросов. Руководствуясь принципами, изложенными в международных инструментах, власти Болгарии могли бы принять меры для помощи и поддержки заявителей в их двойственном качестве жертв и свидетелей преступления и могли бы поехать в Италию в рамках договора о взаимной правовой помощи или попросить власти Италии еще раз допросить заявителей. Как указано в Лансаротской Конвенции и прецедентной практике (См.: Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Гюзельюртлу и другие против Кипра и Турции" (Güzelyurtlu and Others v. Cyprus and Turkey) от 29 января 2019 г., жалоба N 36925/07.) Европейского Суда, в делах, затрагивающих несколько государств, процессуальная обязанность провести расследование может повлечь обязанность запросить помощь у других государств с целью проведения расследования и предъявления обвинения. В настоящем деле, хотя прокурор из Италии отказался от юрисдикции в отношении того дела на том основании, что факты не позволяли установить достаточную юрисдикционную связь с государством Италия, заявителей могли бы допросить в рамках механизма сотрудничества по судебным делам, существующего, в частности в Европейском Союзе. Даже если бы власти Болгарии не попросили прямо допросить заявителей, они могли бы запросить у соответствующих властей Италии видеозаписи утверждений заявителей, записанные психологами заявителей, а также в ходе беседы с итальянским прокурором по делам несовершеннолетних с целью проверить их достоверность.
(ii) Расследование насилия в отношении других детей и со стороны других детей. Утверждения заявителей и соответствующие доказательства также содержали информацию относительно других детей, которые, предположительно, были жертвами насилия, и детей, которые, как утверждалось, совершали насилие, в некоторых случаях достигавшее уровня жестокого обращения. Поэтому власти Болгарии были обязаны проверить эти предполагаемые факты. Однако власти Болгарии не попытались допросить детей, названных заявителями, которые на рассматриваемое время покинули детский дом.
(iii) Другие следственные действия. Ввиду характера и тяжести предполагаемого насилия, должен был быть рассмотрен вопрос об осуществлении следственных действий более скрытого характера, таких как наблюдение за территорией детского дома, прослушивание телефонных переговоров или перехват телефонных и электронных сообщений, а также использование агентов под прикрытием. Подобные меры были предусмотрены Лансаротской Конвенцией и широко использовались в Европе в расследованиях такого рода. Хотя содержащиеся в статье 8 Конвенции гарантии (уважение приватности) могут законным образом устанавливать ограничения на пределы расследования, эти меры казались уместными и пропорциональными в настоящем деле, учитывая утверждения заявителей об участии организованной группы в преступной деятельности и тот факт, что в деле были названы подлежащие идентификации лица. Рассматриваемые меры могли бы применяться прогрессивно, начиная с тех, которые оказывали самое меньшее влияние на частную жизнь соответствующих лиц.
Хотя положения Лансаротской Конвенции поощряли использование телефонов доверия для сообщения о насилии, Европейский Суд с сожалением отмечает отсутствие реакции со стороны Государственного агентства по защите детей (SACP) после электронного письма приемного отца заявителей и доклада Центра "Надя" (Центр в Болгарии, специализирующийся на защите детей.) в ноябре 2012 г. Агентство имело возможность в рамках системы, гарантировавшей анонимность потенциальных жертв, запросить у центра все необходимые подробности, что позволило бы установить детский дом, о котором шла речь в деле, и провести скрытые следственные действия даже еще раньше.
Кроме того, несмотря на утверждения о том, что фотограф делал снимки, следователи не рассмотрели возможность провести обыск в фотостудии и изъять оборудование, на котором были сделаны снимки. В более общем смысле изъятие средств общения, используемых другими относящимися к делу лицами, могло позволить если не получить доказательства в отношении предполагаемого насилия над заявителями, которое произошло за несколько месяцев до этого, то хотя бы получить доказательства аналогичных случаев насилия в отношении детей.
(iv) В итоге. Проведя расследование, власти Болгарии формально выполнили запрос властей Италии и косвенно просьбу приемных родителей заявителей. Однако следственные органы Болгарии - которые, в частности, не воспользовались доступными механизмами сотрудничества в сфере расследования и международного сотрудничества - не предприняли всех разумных действий, чтобы прояснить факты дела, и не провели полный и тщательный анализ представленных им доказательств. Вместо этого власти Болгарии ограничили свои следственные действия допросом лиц из детского приюта или его окрестностей и закрыли производство по делу на основании только этой информации. Действительно, приведенные властями Болгарии основания для прекращения производства по делу, по-видимому, свидетельствуют, что вместо того, чтобы прояснить все относящиеся к делу факты, следственные органы Болгарии искали способ доказать, что утверждения заявителей не соответствовали действительности.
Европейский Суд также отметил - и посчитал это неприемлемым - что председатель Государственного агентства по защите детей (SACP) выступил, даже до заключения первой проверки властей, по телевидению с обращением, в котором обвинил приемных родителей заявителей в клевете, манипулировании и невыполнении ими своих родительских обязанностей, а также что группа членов Правительства, посетившая детский дом, придерживалась такого же подхода. Подобные высказывания неизбежно негативно сказались на объективности - и, таким образом, достоверности - проверок, проведенных Государственным агентством по защите детей на объективности и надежности самого агентства.
В итоге установленные нарушения являлись достаточно серьезными, чтобы полагать, что расследование не являлось эффективным в целях статьи 3 Конвенции, истолкованной в свете других применимых международных инструментов, в частности Лансаротской Конвенции.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу были нарушены требования статьи 3 Конвенции (процессуальный аспект) (принято девятью голосами "за" при восьми - "против").
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции Европейский Суд присудил каждому из заявителей по 12 000 евро в качестве компенсации морального вреда.