Постановление ЕСПЧ от 19 января 2021 года по делу "Тимофеев и Поступкин (Timofeyev and Postupkin) против Российской Федерации" (жалобы N 45431/14 и 22769/15).
В 2014 и 2015 годах заявителям была оказана помощь в подготовке жалоб. Впоследствии жалобы были объединены и коммуницированы Российской Федерации.
По делу успешно рассмотрены жалобы по поводу возложения на заявителей, осужденных за преступления в порядке опасного рецидива, обязанностей и применение ограничений в рамках административного надзора, повторное применение мер административного надзора, непредоставление бесплатной правовой помощи, а применение ко второму заявителю обязанностей и ограничений, являвшихся вмешательством в право второго заявителя на свободу передвижения. По делу допущены нарушения требований статьи 2 Протокола N 4 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод, пункта 1 статьи 6 Конвенции. Жалобы на нарушение статьи 7 Конвенции, статьи 4 Протокола N 7 к Конвенции объявлены неприемлемыми для рассмотрения по существу.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
Заявители были осуждены в 2003 и 2007 годах соответственно за преступления, совершенные в порядке опасного рецидива.
На основании судебных постановлений 2013 года, вынесенных в соответствии с Федеральным законом от 6 апреля 2011 г. N 64-ФЗ "Об административном надзоре за лицами, освобожденными из мест лишения свободы", который предусматривает, что административный надзор устанавливается автоматически в отношении любого лица, освобождаемого из мест лишения свободы, которое было осуждено за совершение преступления при опасном или особо опасном рецидиве преступлений.
К заявителям был применен ряд ограничений, включая требование лично являться от одного до трех раз в месяц в орган внутренних дел, ответственный за осуществление административного надзора, сообщать властям об изменении места проживания в течение трех рабочих дней, а также запрещение покидать место жительства с 22.00 до 6.00.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения статьи 7 Конвенции. В отношении первого заявителя был установлен административный надзор на основании постановления суда, вынесенного через несколько лет после вынесения приговора по делу заявителя, но, тем не менее, связанного с указанным приговором и основанного на нем.
Что касается характеристики административного надзора в законодательстве Российской Федерации, она не должна автоматически приводить к выводу о неприемлемости статьи 7 Конвенции.
В настоящем деле примененные меры имели превентивную цель по предотвращению рецидива преступлений и не могли иметь карательный характер или являться уголовным наказанием.
Что касается сходства между мерами, применяемыми в порядке административного надзора, и мерами, являющимися наказанием, ограничивающим личную свободу, установление административного надзора зависит не только от применяемого к соответствующему лицу наказания, но и от "опасности" лица, осужденного за преступление при рецидиве. Следовательно, рассматриваемые меры не имеют карательного характера.
Процедура установления и применения административного надзора является гражданско-правовой процедурой, которая в настоящее время относится к сфере административного права и не имеет отношения к системе уголовного судопроизводства.
В заключение, что касается тяжести обжалуемых мер, некоторые из них возлагали существенное бремя, а некоторые имели характер вмешательства. Тем не менее тяжесть мер сама по себе не являлась решающей, учитывая, что многие меры пресечения неуголовного характера могут как полноценные уголовно-правовые меры оказывать существенное влияние на лиц, к которым они применяются.
Таким образом, возложенные на заявителей обязанности и примененные к ним ограничения в рамках административного надзора не являлись "наказанием" по смыслу пункта 1 статьи 7 Конвенции и должны рассматриваться как превентивные меры, к которым не применяется принцип запрета обратной силы закона, установленный указанной статьей Конвенции.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
Жалобы на нарушение статьи 7 Конвенции объявлены неприемлемыми для рассмотрения по существу (как несовместимые с требованиями Конвенции ratione materiae).
По поводу соблюдения статьи 4 Протокола N 7 к Конвенции. Принимая во внимание свой вывод о том, что меры по административному надзору не являлись наказанием по смыслу статьи 7 Конвенции, Европейский Суд решил, что применение упомянутых мер ко второму заявителю не являлось "повторным наказанием в уголовном порядке" по смыслу статьи 4 Протокола N 7 к Конвенции.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
Жалоба на нарушение статьи 4 Протокола N 7 к Конвенции объявлена неприемлемой для рассмотрения по существу (как несовместимая с требованиями Конвенции ratione materiae).
По поводу соблюдения пункта 1 статьи 6 Конвенции (гражданско-правовой аспект). Конвенция не требует оказания правовой помощи по всем гражданским делам.
В законодательстве Российской Федерации, действовавшем в рассматриваемое время, отсутствовали положения, которые бы предусматривали возможность предоставления бесплатной правовой помощи в рамках процедуры по установлению административного надзора. Однако создание системы правовой помощи являлось только одним из способов гарантировать справедливость процесса.
Первый заявитель являлся ответчиком в разбирательстве, инициированном властями Российской Федерации, в данном случае администрацией исправительного учреждения.
Суть рассматриваемого разбирательства являлась, несомненно, важной для первого заявителя: примененные к нему ограничения оказали серьезное влияние на его частную жизнь и на осуществление им своих прав, в частности, права на свободу передвижения.
Оценка доводов об установлении административного надзора касается правовых вопросов, требующих некоторого знания законодательства и применимой прецедентной практики. Первый заявитель не обладал ни соответствующим личным опытом, ни специальными знаниями законодательства Российской Федерации. Судья не помог первому заявителю, отклонив его процессуальное ходатайство о правовой помощи. Если бы интересы первого заявителя представлял адвокат, первый заявитель мог бы подготовить свою защиту, чтобы обжаловать доказательства, представленные второй стороной по делу. Кроме того, было особенно важно предоставить первому заявителю надлежащие возможности для защиты, поскольку, применяя к нему административные ограничения, судья суда первой инстанции принял во внимание "личность" заявителя и его "отрицательную характеристику" администрацией исправительного учреждения. Кроме того, оппонент заявителя в процессе, то есть представитель администрации исправительного учреждения, пользовался помощью прокурора на протяжении всего разбирательства.
Суды Российской Федерации несколько раз откладывали судебное разбирательство, чтобы первый заявитель мог найти себе представителя. Однако в действительности причиной, по которой первый заявитель просил предоставить ему бесплатную правовую помощь, было то, что он не располагал достаточными денежными средствами, чтобы оплатить работу адвоката, а не то, что он не располагал достаточным временем, чтобы найти адвоката. Следовательно, переносы судебных заседаний не могли помочь исправить ситуацию заявителя.
В заключение, принимая во внимание положение первого заявителя, который являлся лицом, отбывавшим наказание в виде лишения свободы все время, за исключением недели до проведения слушания в суде первой инстанции, а также учитывая сложности, с которыми он столкнулся при подготовке своей защиты, первый заявитель должен был испытывать более серьезный физический и психологический стресс в ходе разбирательства, чем профессиональный адвокат.
Таким образом, отсутствие у первого заявителя возможности получить бесплатную правовую помощь, чтобы быть представленным адвокатом, поставило заявителя в явно невыгодное положение по сравнению с его оппонентом в процессе.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований пункта 1 статьи 6 Конвенции (гражданско-правовой аспект) (принято единогласно).
По поводу соблюдения статьи 2 Протокола N 4 к Конвенции. Примененные ко второму заявителю в рамках административного надзора обязанности и ограничения состояли из нескольких мер, которые, рассмотренные по отдельности или во взаимосвязи друг с другом, являлись вмешательством в право второго заявителя на свободу передвижения. Вмешательство было прямо предусмотрено законодательством Российской Федерации. В то же время второй заявитель оспаривал предсказуемость соответствующего нормативного акта на том основании, что он применялся ретроспективно к лицам, осужденным до вступления указанного нормативного акта в законную силу.
Принимая во внимание свой вывод о том, что обжалуемые меры не являлись наказанием по смыслу статьи 7 Конвенции, Европейский Суд полагает, что применение к осужденным к лишению свободы лицам предусмотренных законом превентивных мер, основываясь на поведении этих лиц до вступления в силу указанного закона, не влечет за собой вопросов о соблюдении требований Конвенции.
Рассматриваемые нормы права законодательства Российской Федерации являлись достаточно предсказуемыми относительно категорий лиц, к которым они были применимы, не оставляя в этом отношении свободы усмотрения судам Российской Федерации, а также относительно пределов своего действия во времени, поскольку период административного надзора не мог быть дольше, чем "статус осужденного" соответствующего лица.
Так в тексте Постановления. Согласно статье 5 Федерального закона от 6 апреля 2011 г. N 64-ФЗ "Об административном надзоре за лицами, освобожденными из мест лишения свободы" речь идет о сроке, установленном законодательством Российской Федерации для погашения судимости.
Второй заявитель относился к категории лиц, на которых распространялось действие указанных норм права, то есть лиц, которые на момент вступления названных норм в силу были осуждены за уголовное преступление, совершенное при опасном рецидиве, и автоматически подлежали административному надзору, независимо от их поведения во время отбытия срока наказания.
Второй заявитель не оспаривал предсказуемость указанных норм права применительно к установленным им обязанностям и ограничениям. Таким образом, отсутствует необходимость рассматривать вопрос о том, были ли пределы действия этих норм достаточно предсказуемыми.
Что касается цели обжалуемых мер, суды Российской Федерации обосновали факт установления административного надзора в отношении второго заявителя необходимостью предотвращения рецидива преступлений. Примененные меры ограничили свободу заявителя передвигаться по своему усмотрению и поэтому преследовали цель "предотвращения преступлений".
Что касается пропорциональности мер по ограничению свободы передвижения лица, законодательство Российской Федерации соразмеряло срок административного надзора с длительностью срока "для погашения судимости", то есть восемь лет (согласно применимой в рассматриваемое время редакции Уголовного кодекса Российской Федерации), и этот срок не зависел от свободы усмотрения суда.
Вместе с тем законодательство Российской Федерации предусматривало возможность периодического пересмотра необходимости сохранения ограничений, которые уже не были обязательны, включая запрещение покидать место жительства с 22.00 до 6.00. Учитывая, что из представленных в Европейский Суд материалов дела не следовало, что второй заявитель подавал бы соответствующее ходатайство, отсутствовала необходимость рассматривать вопрос о том, было ли судебное разбирательство проведено в надлежащем объеме.
Применительно к мерам, которые являлись обязательными согласно закону, особенно обязанность второго заявителя ежемесячно являться в орган, осуществляющий административный надзор, периодичность судебного рассмотрения необходимости сохранения данных мер регулировалась законом. Действительно, лица, находящиеся под административным надзором, могли ходатайствовать о досрочном прекращении надзора после истечения половины установленного срока надзора, а при отклонении такого ходатайства новое ходатайство о прекращении административного надзора могло быть заново подано только через шесть месяцев после отказа.
Второй заявитель был осужден за тяжкое преступление, и суды Российской Федерации установили, что срок судимости заявителя должен был составлять шесть лет после отбытия назначенного наказания (согласно редакции Уголовного кодекса Российской Федерации, действовавшей в период, относившийся к обстоятельствам дела). Таким образом, рассмотрение вопроса о необходимости сохранения административного надзора и, следовательно, об обязанности второго заявителя лично ежемесячно являться в компетентный орган государственной власти, могло быть осуществлено только по ходатайству заявителя по истечении первых трех лет срока судимости. Кроме того, после указанного трехлетнего срока вопрос о необходимости сохранения административного надзора мог рассматриваться через шестимесячные периоды, которые следовали бы за отказом в удовлетворении ходатайств второго заявителя о прекращении административного надзора.
Соответственно, административные ограничения, установленные в отношении второго заявителя в порядке административного надзора, являлись пропорциональными поставленным целям.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований статьи 2 Протокола N 4 к Конвенции (принято шестью голосами "за" при одном - "против").
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил первому заявителю 4 000 евро в качестве компенсации морального вреда.