Постановление ЕСПЧ от 15 декабря 2020 года по делу "Пишкин против Турции (Piskin v. Turkey)" (жалоба N 33399/18).
В 2018 году заявителю была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Турции.
По делу успешно рассмотрена жалоба на ненадлежащее рассмотрение судом вопроса об увольнении сотрудника органа государственной власти на основании нормативного акта о чрезвычайном положении в связи с предполагаемыми связями увольняемого с террористической организацией. По делу было допущено нарушение требований пункта 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
Заявитель был уволен с должности эксперта в Управлении агентства по сотрудничеству г. Анкары (Ankara Kalkinma Ajansi) (далее - Агентство) на основании Указа о чрезвычайном положении N 667 (далее - Указ). Заявитель был уволен вследствие его предполагаемых связей с террористической организацией, которая, как считали власти Турции, спровоцировала военный переворот 15 июля 2016 г.
Заявитель обжаловал факт своего увольнения, а также последовавшее за этим судебное разбирательство.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения пункта 1 статьи 6 Конвенции. К настоящему делу статья 6 Конвенции применима в ее гражданско-правовом, а не уголовно-правовом аспекте.
(a) Процедура, касающаяся прекращения трудового договора. Трудовой договор заявителя был прекращен по инициативе работодателя, который сослался на Указ, а не на положения Трудового кодекса, регулирующие прекращение трудового договора по уважительным причинам, вследствие чего в настоящем деле не были соблюдены определенные процессуальные требования. Указ санкционировал увольнение государственных гражданских служащих и лиц, работающих в органах государственной власти по найму, по упрощенной процедуре, которая не требовала проведения состязательного процесса и не обеспечивала каких-либо особых процессуальных гарантий. Работодателю было достаточно считать, что его работник принадлежал, был аффилирован или связан с одной из запрещенных организаций, упомянутых в Указе, без необходимости приводить хоть сколько-нибудь персонализированные доводы.
(b) Судебное рассмотрение. (i) Пределы рассмотрения дела. Единственным вариантом для действий заявителя являлось обращение в суды Турции с ходатайством предоставить ему сведения о фактах или иных доказательствах, которые могли бы подтвердить мнение его работодателя, чтобы заявитель мог обжаловать вероятность, достоверность и надежность упомянутых доказательств. Следовательно, суды Турции были обязаны рассмотреть все фактические и юридические вопросы, связанные с переданным им на рассмотрение делом, чтобы обеспечить заявителю эффективное судебное разбирательство, касавшееся решения его работодателя.
(ii) Характеристика судебного разбирательства. В материалах дела ничто не указывало на то, что процесс принятия решения судами Турции не отвечал бы требованиям состязательности процесса и принципу равенства сторон.
(iii) Мотивировка судебных решений. Суды Турции отклонили жалобу заявителя на том основании, что прекращение действия его договора считалось законным согласно упомянутому выше Указу, и при этом суды не рассмотрели вопрос о "прекращении договора по уважительной причине" по смыслу Трудового кодекса Турции.
Кроме того, внутригосударственные суды рассмотрели только вопрос о том, было ли решение об увольнении заявителя принято компетентным органом и было ли обжалуемое заявителем решение основано на законе. Соответствующие суды Турции ни разу не предприняли попытку установить, было ли прекращение трудового договора с заявителем по причине его предполагаемых связей с незаконной организацией оправдано поведением заявителя либо иными относящимися к делу доказательствами или сведениями. Более того, основания жалобы заявителя не были надлежащим образом рассмотрены судами Турции. Тот факт, что Конституционный суд Турции вынес краткое решение о неприемлемости жалобы, доказывал, что данный суд не анализировал юридические вопросы и вопросы права.
Выводы судов Турции демонстрировали, что внутригосударственные суды не провели какого-либо глубокого, тщательного рассмотрения жалоб заявителя, что они не основывали свои выводы на представленных заявителем доказательствах и что они не привели уважительных причин для отклонения доводов заявителя. Отмеченные недостатки поставили заявителя в явно невыгодное положение vis-a-vis его оппонентам.
(c) Вывод. Несмотря на тот факт, что теоретически суды Турции обладали всей полнотой юрисдикции для разрешения спора между заявителем и государственными органами власти, они отказались рассматривать все фактические и юридические вопросы, относящиеся к переданному им на рассмотрение делу. Следовательно, суды Турции не выслушали заявителя надлежащим образом, что нарушило его право на справедливое судебное разбирательство.
Что касается статьи 15 Конвенции, то даже если процедуры, предусмотренные Указом, могли бы считаться обоснованными с учетом крайне специфических обстоятельств чрезвычайного положения, упомянутый Указ не ограничивал возможности проведения судебных разбирательств после прекращения трудовых договоров заинтересованных лиц. Принимая во внимание значимость затронутых вопросов для конвенционных прав истцов, если Указ о чрезвычайном положении не содержит ясных и точных положений, исключающих какую-либо возможность судебного рассмотрения мер, принятых в целях его исполнения, данная ситуация всегда должна толковаться как наделяющая суды государства-ответчика правом проводить разбирательство такого качества, которое достаточно для того, чтобы избежать произвола в отношении заинтересованных лиц. При обстоятельствах настоящего дела невыполнение требований, связанных со справедливым судебным разбирательством, не могло быть оправдано отступлением властей Турции от выполнения своих обязательств в соответствии с Конвенцией.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований пункта 1 статьи 6 Конвенции (принято единогласно).
По поводу соблюдения статьи 8 Конвенции. (a) Применимость. В настоящем деле не было никаких доказательств, которые заставляли бы предположить, что прекращение трудового договора являлось бы предвидимым результатом собственных действий заявителя. Заявитель потерял работу, то есть источник дохода для получения средств к существованию. Европейский Суд особо отметил довод заявителя о том, что в обществе его назвали "террористом" и, таким образом, его "заклеймили": никто из других работодателей не осмеливался предложить заявителю работу, поскольку заявитель был уволен на основании Указа. Следовательно, имели место реальные последствия для возможности установления и поддержания заявителем отношений, включая профессиональные, а также серьезные негативные последствия для его профессиональной и социальной репутации. Следовательно, статья 8 Конвенции применима к настоящему делу.
(b) Существо жалобы. Решение о прекращении трудового договора с заявителем было принято не органом государственной власти, а местным подразделением Агентства. Несмотря на свой статус публично-правовой организации, Агентство не осуществляло властных полномочий. Кроме того, хотя трудовой договор с заявителем регулировался Трудовым кодексом Турции, он был уволен на основании подпункта "g" пункта 1 статьи 4 Указа, который требовал от работодателя прекратить трудовые отношения с работниками, в отношении которых имелись подозрения об их связи с незаконными организациями. Таким образом, увольнение в настоящем деле могло рассматриваться как предусмотренная Указом обязанность, далеко выходящая за рамки правовой базы, регулирующей трудовые отношения заявителя и его работодателя. Более того, власти Турции несли бы ответственность, если бы обжалуемые факты стали результатом неспособности властей гарантировать осуществление заявителем его права, предусмотренного статьей 8 Конвенции. При таких условиях увольнение заявителя по причине его предполагаемых связей с незаконной организацией могло рассматриваться как вмешательство в его право на уважение частной жизни. Вмешательство было предусмотрено законом и преследовало несколько законных целей, а именно защиту национальной безопасности и предотвращение беспорядков и преступлений.
Что касается вопроса о том, сопровождался ли процесс принятия решения об увольнении заявителя гарантиями против произвола, упомянутый процесс был проведен очень поверхностно. Единственным основанием для решения была указана ссылка на положения подпункта "g" пункта 1 статьи 4 Указа, касающегося увольнения работников, которых считают принадлежащими, аффилированными или связанными с незаконной организацией. Также при рассмотрении дела заявителю так ни разу и не было явно предъявлено обвинение.
В настоящем деле были применимы, mutatis mutandis, соображения относительно долга лояльности государственного должностного лица, принимая во внимание цель работы Агентств. Следуя своим изложенным выше выводам относительно статьи 6 Конвенции, Европейский Суд согласился с тем, что введенная Указом упрощенная процедура увольнения государственных должностных лиц и иных работников гражданской службы могла бы считаться обоснованной с учетом крайне специфических обстоятельств, сложившихся в стране после попытки военного переворота 15 июля 2016 г., принимая во внимание тот факт, что меры, принятые в рамках чрезвычайного положения, подлежали судебному контролю.
Что касается тщательности судебного рассмотрения обжалуемой меры, Европейский Суд был готов согласиться с тем, что членство в структурах, организованных по военному образцу или устанавливающих жесткие и нерушимые связи солидарности между своими членами, или иным образом следующих идеологии, противоречащей правилам демократии, которые являются основным компонентом "европейского публичного порядка", могли затронуть проблему, связанную с национальной безопасностью и предотвращением беспорядков, если членам упомянутых структур приходилось осуществлять публично-правовые функции.
Следовательно, органам государственной власти или иным органам в сфере государственной гражданской службы, естественно, важно определять потенциальные угрозы для национальной безопасности. Однако внутригосударственные суды должны иметь возможность применять наказание в тех случаях, когда ссылка на упомянутую концепцию не основана разумно на фактах или указывает на произвольное толкование ситуации.
В настоящем деле Европейский Суд не находился в том положении, чтобы принять решение относительно доводов властей Турции о причинах увольнения заявителя. Действительно, даже если увольнение заявителя было основано на его предполагаемых связях с незаконной организацией, решения судов Турции не прояснили то обстоятельство, какие критерии были использованы, чтобы оправдать оценку ситуации работодателем заявителя и определить точный характер предъявленных заявителю обвинений. Суды Турции признали, без проведения углубленного изучения оспариваемой меры, которая тем не менее имела важные последствия для права заявителя на уважение его частной жизни, что упомянутая оценка являлась действительной причиной для решения о прекращении трудовых отношений с заявителем. Таким образом, суды Турции не указали реальных причин для расторжения трудового договора с заявителем. Следовательно, судебное рассмотрение вопроса о применении обжалуемой меры не было надлежащим в настоящем деле.
Приведенные властями Турции аргументы относились к делу, но не являлись достаточными для того, чтобы продемонстрировать, что обжалуемое вмешательство являлось "необходимым в демократическом обществе". В частности, заявителю не был обеспечен требуемый минимальный уровень защиты от произвола.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (принято единогласно).
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил заявителю 4 000 евро в качестве компенсации морального вреда, требование о компенсации материального ущерба было отклонено.