Постановление ЕСПЧ от 01 декабря 2020 года по делу "Данилов против Российской Федерации (Danilov v. Russia)" (жалоба N 88/05).
В 2005 году заявителю была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Российской Федерации.
По делу успешно рассмотрена жалоба на отсутствие достаточных процессуальных гарантий для участия в судебном разбирательстве присяжных заседателей, имеющих допуск к сведениям, относящимся к государственной тайне, и работающим в том же следственном органе, который проводил расследование по делу заявителя. По делу допущено нарушение требований пункта 1, подпункта "d" пункта 3 статьи 6, статьи 38 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
Заявитель, известный физик, был обвинен в государственной измене в виде разглашения иностранному государству секретной информации, связанной с исследованиями космоса. Заявитель безуспешно подавал жалобы, inter alia, связанные с предвзятостью некоторых присяжных заседателей, имевших допуск к сведениям, составляющим государственную тайну, а также с отсутствием у самого заявителя возможности допросить экспертов, которые подготовили заключения, использованные в качестве доказательств стороной обвинения.
ВОПРОСЫ ПРАВА
(a) По поводу соблюдения пункта 1 статьи 6 Конвенции: беспристрастность присяжных заседателей, имевших допуск к сведениям, составляющим государственную тайну. Жалобы заявителя относительно присяжных заседателей, имевших допуск к сведениям, составляющим государственную тайну, не содержали утверждений о субъективной предвзятости присяжных и, таким образом, должны были быть рассмотрены согласно правилу объективной беспристрастности.
Заявитель и власти Российской Федерации разошлись во мнениях относительно оценки вероятности того, что четверо из 12 отобранных присяжных заседателей (одна треть), имевших допуск к сведениям, относящимся к государственной тайне, могли были быть выбраны случайным образом. Европейский Суд счел сомнительным тот факт, что такая значительная часть населения Российской Федерации, в той степени, в которой коллегия присяжных заседателей может представлять собой жителей страны, могла иметь допуск и, как следствие, доступ к сведениям, относящимся к государственной тайне.
Жалоба заявителя на то, что его дело рассматривали лица, имевшие доступ к сведениям, относящимся к государственной тайне, касалась не отсутствия в законодательстве общего запрета на выполнение данными лицами обязанностей присяжных заседателей, а скорее, участия этих заседателей в конкретном деле заявителя. Поскольку заявитель был обвинен в государственной измене за разглашение сведений, составляющих государственную тайну, его дело расследовалось ФСБ России. Лица, имеющие доступ к сведениям, составляющим государственную тайну, что необходимо для занятия определенных должностей, должны были пройти определенную проверку, осуществляемую органами ФСБ России. Кроме того, ФСБ России постоянно осуществляет контроль за лицами, имеющими допуск к сведениям, относящимся к государственной тайне, и за соблюдением ими обязанности не разглашать ее. Наличие допуска к сведениям, составляющим государственную тайну, не означает автоматически отсутствие беспристрастности. Однако, принимая во внимание тот факт, что заявитель был обвинен ФСБ России в государственной измене в виде разглашения сведений, составляющих государственную тайну, опасения заявителя о том, что присяжные заседатели, имевшие допуск к сведениям, составляющим государственную тайну, могли как минимум в определенной степени находиться под влиянием предвзятых заключений, представляются достаточно обоснованными для того, чтобы их тщательно рассмотрел соответствующий суд.
Однако возражения заявителя относительно рассмотрения его дела присяжными заседателями, имеющими допуск к сведениям, составляющим государственную тайну, были отклонены в общих выражениях, без учета характера и предмета судебного разбирательства, исключительно по формальным основаниям (а именно в связи с тем, что законодательство Российской Федерации не содержало положений о том, что наличие у лица допуска к сведениям, относящимся к государственной тайне, препятствует выполнению этим лицом обязанности присяжного заседателя). Таким образом, суды Российской Федерации не приняли достаточных мер для того, чтобы убедиться в том, что суд по делу заявителя являлся беспристрастным судом по смыслу статьи 6 Конвенции, и не обеспечили достаточных гарантий для устранения любых сомнений в этом отношении.
В итоге сомнения заявителя относительно беспристрастности состава суда по его уголовному делу были объективно обоснованы с учетом участия в его деле присяжных заседателей, имевших допуск к сведениям, относящимся к государственной тайне, и эти сомнения не были устранены какими-либо процессуальными гарантиями.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований пункта 1 статьи 6 Конвенции (принято единогласно).
(b) По поводу соблюдения пункта 1 и подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции: перекрестный допрос экспертов. Термин "свидетель" по смыслу подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции имеет независимое значение и охватывает также свидетелей-экспертов. Однако роль эксперта следует отличать от роли свидетеля, который сообщает суду свое личное восприятие о конкретном событии. В связи с этим, рассматривая вопрос о том, было ли личное присутствие эксперта в суде обязательно, Европейский Суд в первую очередь руководствуется принципом, закрепленным в концепции "справедливого судебного разбирательства" согласно пункту 1 статьи 6 Конвенции, и, в частности, гарантиями принципов "состязательного процесса" и "равенства сторон". Таким образом, некоторые из подходов Европейского Суда к личностям "свидетелей" в соответствии с подпунктом "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции, несомненно, имеют значение для исследования экспертных свидетельских показаний и могут применяться, mutatis mutandis, с надлежащим вниманием к различиям в статусах и ролях упомянутых свидетелей (см. Постановление Европейского Суда по делу "Авагян против Армении" (Avagyan v. Armenia) от 22 ноября 2018 г., жалоба N 1837/02, Постановление Европейского Суда по делу "Ходорковский и Лебедев против Российской Федерации (N 2)" (Khodorkovskiy and Lebedev v. Russia) (N 2) от 14 января 2020 г., жалобы N 51111/07 и 42757/07 (См.: Российская хроника Европейского Суда. 2020. N 4)).
В настоящем деле 10 экспертов подготовили восемь экспертных заключений по запросу стороны обвинения в ходе предварительного следствия, и на эти заключения сначала ссылалась сторона обвинения при составлении обвинительного заключения, а затем суд при постановлении приговора по делу.
Экспертные заключения касались не только технических вопросов, но и того, являлась ли соответствующая информация сведениями, составляющими государственную тайну. Суд второй инстанции отметил, что характер информации (если она относилась к государственной тайне) являлся одним из двух ключевых элементов преступления "государственная измена путем разглашения сведений, составляющих государственную тайну", в совершении которого обвинялся заявитель. Кроме того, суд второй инстанции решил, что этот вопрос был юридическим по своему характеру и, таким образом, не подлежал разрешению присяжными заседателями. Кроме того, согласно законодательству Российской Федерации основания для квалификации информации как сведений, составляющих государственную тайну, могли быть сформулированы только экспертами. Таким образом, экспертные заключения имели основополагающее значение для дела, в котором заявитель был признан виновным в государственной измене путем разглашения сведений, составляющих государственную тайну.
Хотя заявитель был уведомлен о том, что были запрошены экспертные заключения и он имел возможность ознакомиться с ними, он не мог задать экспертам дополнительные вопросы, предложить альтернативные кандидатуры экспертов или участвовать в экспертных исследованиях и сопровождать их своими комментариями, как это гарантируют применимые нормы законодательства Российской Федерации. Заявитель также был лишен иных возможностей встретиться с упомянутыми свидетелями-экспертами и оспорить их надежность и их выводы, сделанные в ходе предварительного следствия.
При таких обстоятельствах суд первой инстанции должен был тщательно рассмотреть ходатайство стороны защиты о допросе упомянутых экспертов в судебном заседании. Вместо этого председательствовавший судья решил, что отсутствовала необходимость заслушивать показания экспертов в судебном заседании, поскольку их письменные заключения были достаточно ясными и судье не требовались дополнительные пояснения или информация от экспертов. Даже если в экспертных заключениях отсутствовали какие-либо явные противоречия, допрос экспертов в суде мог выявить возможный конфликт интересов, отсутствие достаточных материалов в распоряжении экспертов или недостатки в примененных методах исследования (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ходорковский и Лебедев против Российской Федерации" (Khodorkovskiy and Lebedev v. Russia) от 25 июля 2013 г., жалобы N 11082/06 и 13772/05 (См.: Российская хроника Европейского Суда. 2015. N 1)).
Сомнения заявителя относительно надежности экспертов и достоверности их выводов не были лишены оснований. Три раза суд первой инстанции возвращал дело заявителя для дополнительного расследования или устранения нарушений вследствие неразрешенных вопросов, связанных с экспертными заключениями и их использованием для составления обвинительного заключения по делу заявителя. Кроме того, эксперты не обладали относящейся к делу или достаточной квалификацией в соответствующей области физики. В заключение несколько раз заявитель пытался обратить внимание судов Российской Федерации на альтернативные мнения ведущих ученых, которые подтверждали позицию заявителя о том, что разглашенная им информация не относилась к государственной тайне.
Вместе с тем отсутствовали уважительные причины, по которым экспертам не предоставили возможность дать показания в суде, хотя бы в закрытом порядке, и позволить заявителю допросить этих свидетелей.
В итоге отказ разрешить заявителю допросить свидетелей-экспертов, чьи заключения были впоследствии использованы против него, мог значительно повлиять на право заявителя на справедливое судебное разбирательство, в частности, на гарантии "состязательного процесса" и "равенства сторон".
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции (принято единогласно).
Европейский Суд также установил нарушение статьи 38 Конвенции в связи с непредоставлением властями Российской Федерации запрошенных им документов.
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил заявителю 21 000 евро в качестве компенсации морального вреда.