Постановление ЕСПЧ от 15 октяября 2020 года по делу "Акбай и другие против Германии (Akbay and Others v. Germany)" (жалоба N 40495/15 и другие жалобы).
В 2015 году заявителям была оказана помощь в подготовке жалоб. Впоследствии жалобы были объединены и коммуницирована Германии.
По делу успешно рассмотрены жалобы на отказ исключить из материалов дела доказательства, связанные с прямой и косвенной провокацией сотрудников полиции в отношении совершения преступления, касающегося наркотиков. По делу было допущено нарушение требований пункта 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
Муж заявительницы, N.A., вместе с первым и вторым заявителями был осужден за преступления, связанные с наркотиками в контексте операции по ввозу наркотиков в страну. Суды Германии признали, что в отношении N.A. сотрудниками полиции была допущена провокация, побудившая N.A. совершить преступление, и что первый (но не второй) заявитель подвергся косвенной провокации. Наказания, назначенные N.A. и первому заявителю, были соответственно уменьшены. Приговор, вынесенный второму заявителю, в целом был смягчен.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения статьи 34 Конвенции. Как утверждала заявительница, прямой жертвой нарушения статьи 6 Конвенции являлся ее муж, N.A. Он умер до того, как жалоба была подана в Европейский Суд. В связи с этим Европейский Суд должен был рассмотреть вопрос о том, имела ли заявительница право участвовать в деле исключительно на основании того, что действия властей Германии, предположительно нарушавшие требования Конвенции, оказали непосредственное воздействие на ее права, потому что она могла доказать наличие моральной и материальной заинтересованности, что позволяло ей подать жалобу.
(a) Моральная заинтересованность. Потенциальное нарушение статьи 6 Конвенции, основанное на незаконной провокации на совершение преступления, которое в противном случае могло бы и не быть совершено, затрагивает вопросы, которые выходят за рамки лишь процессуальных нарушений, вследствие которых разбирательство признается несправедливым. Учитывая, что установление факта провокации должно приводить к тому, что все доказательства, полученные в ходе провокационных или схожих с ними действий, должны быть исключены из материалов дела, вывод Европейского Суда о том, что в результате этого имело место нарушение статьи 6 Конвенции, позволит заинтересованному лицу обоснованно обжаловать на внутригосударственном уровне законность приговора, основанного на данных доказательствах.
(b) Материальная заинтересованность. Что касается потенциального требования о компенсации в порядке статьи 41 Конвенции в случае установления факта нарушения статьи 6 Конвенции в деле против N.A., то из прецедентной практики Европейского Суда можно сделать вывод, что необходимые прямые последствия для материальных прав заявителя от применения обжалуемой меры должны касаться в первую очередь прав, установленных государством. И наоборот, потенциальное требование о компенсации в порядке статьи 41 Конвенции, которое предусматривает прежде всего установление факта нарушения прав заявителя, является недостаточным для того, чтобы считать заявителя потенциальной жертвой нарушения пункта 1 статьи 6 Конвенции. Данное требование может иметь место только тогда, когда установлено нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции. Таким образом, потенциальное требование о компенсации в порядке статьи 41 Конвенции не может рассматриваться как материальная заинтересованность, которая позволила бы заявительнице подать жалобу от своего имени.
(c) Представляющий общественный интерес вопрос, касающийся "уважения прав человека". Настоящее дело действительно затрагивает вопросы, в частности, о провокации со стороны полиции, которая была признана судами Германии, а также о последствиях признания факта полицейской провокации, в целях соблюдения требований статьи 6 Конвенции, как они истолкованы, например, в деле "Фурхт против Германии" (Furcht v. Germany) (Постановление Европейского Суда от 23 октября 2014 г., жалоба N 54648/09). Следовательно, основной вопрос, затронутый в жалобе, поданной заявительницей, выходит за пределы ее личных интересов, поскольку касается правовой системы и юридической практики властей Германии.
В итоге, принимая во внимание моральную заинтересованность заявительницы и наличие в деле вопроса, представляющего общественный интерес и связанного с "уважением прав человека", Европейский Суд, проведя общую оценку, пришел к заключению, что существовали исключительные обстоятельства, которые обосновывали признание за заявительницей статуса жертвы нарушения Конвенции.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было отклонено предварительное возражение властей Германии в порядке статьи 34 Конвенции (принято единогласно).
По поводу соблюдения пункта 1 статьи 6 Конвенции. (a) Проверка по существу жалобы о провокации. Суды Германии признали, что и N.A., и первый заявитель, но не второй, подверглись провокации со стороны сотрудников полиции.
В то время как N.A. находился в прямом контакте с агентом полиции под прикрытием и с информатором, действовавшим по указаниям сотрудников полиции, первый и второй заявители не контактировали с данными лицами напрямую.
Лицо может считаться ставшим объектом провокации, если оно непосредственно не контактировало с работающими под прикрытием сотрудниками полиции, а было вовлечено в совершение преступления соучастником, которого напрямую спровоцировали на это сотрудники полиции. В этом отношении Европейский Суд рассмотрел вопросы о том, могли ли сотрудники полиции предвидеть, что лицо, которое они прямо провоцировали на совершение преступления, вероятно, могло связаться с другими лицами с целью вовлечь их в совершение преступления, определялись ли действия указанного лица также сотрудниками полиции и могли ли участвующие в деле третьи лица считаться соучастниками преступления согласно законодательству Германии.
У N.A. не было заранее установленных контактов для приобретения и перевозки наркотиков. Только безопасный канал ввоза, создающий значительный стимул для торговли наркотиками и ввоза в страну больших объемов наркотиков, полностью контролируемый властями, предоставил N.A. и его сообщникам возможность организовать перевозку наркотиков вместе с лицами, с которыми он познакомился случайно.
N.A. нанял первого и второго заявителей для выполнения операции. Первый заявитель никогда не участвовал в операциях, связанных с наркотиками, а второй заявитель, недавно осужденный за торговлю наркотиками, не был именно в таком качестве связан с N.A., когда сотрудники полиции готовили операцию.
Сотрудники полиции могли предвидеть, что N.A. свяжется с другими лицами, конкретно с теми, которые свяжут его с поставщиками наркотиков, чтобы вместе участвовать в преступной схеме. Первый и второй заявители решили принять участие во ввозе наркотиков вместе с N.A. именно из-за наличия безопасного канала ввоза, созданного полицией и описанного N.A.
Первый заявитель был осужден за непосредственную помощь и пособничество N.A. в совершении преступления, связанного с наркотиками. Поэтому его действия должны рассматриваться как обусловленные фактом создания полицией Германии безопасного канала ввоза наркотиков в страну.
Ни N.A., ни первый заявитель не совершили бы преступления без соответствующих мер, принятых сотрудниками полиции Германии. Таким образом, они стали жертвами провокации - в автономном смысле этой концепции, как она определена в прецедентной практике Европейского Суда по пункту 1 статьи 6 Конвенции - со стороны сотрудников полиции с целью заставить указанных лиц совершить преступление, связанное с наркотиками, за которое они впоследствии были осуждены.
Второй заявитель был осужден за то, что он согласился забрать наркотики в квартире после того, как их ввезли в страну через порт с помощью работника портового дока и оставили в квартире, и затем перевезти наркотики в г. Берлин. В отличие от ситуации с ввозом наркотиков через порт, сотрудники полиции Германии не влияли и каким-либо иным образом не были причастны к последующей перевозке наркотиков из квартиры. Хотя второй заявитель был признан виновным в незаконном хранении наркотиков, переданных ему N.A., и в помощи и пособничестве N.A. в перевозке наркотиков, его участие и его действия, следовательно, не могли рассматриваться как определяемые планами сотрудников полиции, которые не оказывали какого-либо давления на второго заявителя. Таким образом, последующее использование в рамках уголовного дела в отношении второго заявителя доказательств, полученных с использованием мер под прикрытием, не затрагивало вопроса о нарушении пункта 1 статьи 6 Конвенции в этом контексте.
(b) Процессуальная проверка наличия факта провокации. Что касается N.A. и первого заявителя, Земельный суд г. Берлина не прекратил производство по их уголовным делам и не исключил какие-либо доказательства, связанные с полицейской провокацией. Он только значительно снизил назначенные им наказания.
В упомянутом выше Постановлении по делу "Фурхт против Германии" (Furcht v. Germany) Европейский Суд решил, что все доказательства, полученные в результате полицейской провокации, должны быть исключены из материалов дела или необходимо применять аналогичную по своим последствиям процедуру.
Земельный суд г. Берлина использовал доказательства, непосредственно полученные в результате полицейской провокации, а именно показания действовавшего под прикрытием агента, показания сотрудников полиции, контролировавших информатора, а также протокол показаний информатора. Хотя власти Германии утверждали, что указанные доказательства были использованы в основном, чтобы осудить N.A. и первого заявителя только в той части, в которой доказательства не противоречили признательным показаниям подсудимых, по-видимому, у подсудимых не было иного выхода для разоблачения факта провокации, кроме как сознаться в совершении преступления.
Поскольку имела место тесная связь между признанием в совершении преступления и провокацией, которая привела к совершению преступления, Земельный суд г. Берлина должен был исключить из материалов дела не только показания агента под прикрытием и сотрудников полиции, контролировавших информатора, а также протокол показаний информатора, но и признательные показания N.A. и первого заявителя, или же суд должен был применить процедуру с аналогичными последствиями. На уровне суда второй инстанции ошибка нижестоящего суда сделать соответствующие выводы из полицейской провокации была повторена Федеральным верховным судом (справедливости) Германии. Хотя оба упомянутых в настоящем деле суда вынесли свои решения до принятия Европейским Судом упомянутого выше Постановления по делу "Фурхт против Германии" (Furcht v. Germany), постановление Федерального конституционного суда Германии было вынесено спустя лишь несколько месяцев. Федеральный конституционный суд Германии широко процитировал прецедентную практику Европейского Суда, включая упомянутое выше Постановление по делу "Фурхт против Германии" (Furcht v. Germany), и пытался извлечь из этих материалов уроки для нижестоящих судов Германии для использования в будущем. Однако признавая, что доказательства против первого заявителя, полученные в результате провокации, не были полностью исключены из материалов дела, Федеральный конституционный суд Германии пытался разграничить дело N.A. и первого заявителя от упомянутого выше Постановления по делу "Фурхт против Германии" (Furcht v. Germany), для чего Европейский Суд не усмотрел каких-либо оснований.
N.A. и первый заявитель могли продолжать утверждать, что они являются жертвами нарушения пункта 1 статьи 6 Конвенции, поскольку суды Германии не сделали необходимых выводов из факта признания наличия провокации на совершение преступления.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований пункта 1 статьи 6 Конвенции в отношении заявительницы и первого заявителя, по делу не было допущено нарушения требований пункта 1 статьи 6 Конвенции в отношении второго заявителя (принято единогласно).
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил первому заявителю 18 000 евро в качестве компенсации морального вреда.