Постановление ЕСПЧ от 23 июня 2020 года по делу "Булгаков (Bulgakov) против Российской Федерации" (жалоба N 20159/15).
В 2015 году заявителю была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Российской Федерации.
По делу успешно рассмотрена жалоба на блокировку доступа ко всему сайту из-за одного запрещенного материала, размещенного на нем, и продолжение его блокировки даже после удаления данного материала. По делу допущено нарушение статьи 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, а также статьи 13 Конвенции по взаимосвязи со статьей 10 Конвенции, поскольку апелляционный суд не рассмотрел по существу жалобу заявителя и вопрос о том, являлась ли блокировка необходимой и соразмерной мерой.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
Сайт, владельцем и администратором которого являлся заявитель, был заблокирован местным интернет-провайдером в целях исполнения судебного решения, поскольку на сайте была размещена электронная книга, ранее признанная экстремистским материалом. Приказ о блокировке не был отменен даже после того, как книга была удалена с сайта.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения статьи 10 Конвенции. Оспариваемая мера представляла собой "вмешательство со стороны публичных властей" в право получать и распространять информацию. Что касается пределов вмешательства, заявитель не оспаривал, что электронная книга, размещенная на его сайте, являлась запрещенной. Однако он жаловался на то, что суды государства-ответчика приняли решение заблокировать весь сайт из-за одного запрещенного материала и не отменили свое решение даже после удаления данного материала.
Поскольку решение районного суда касалось электронной книги, вмешательство было основано на части 6 статьи 10 Федерального закона Российской Федерации от 27 июля 2006 г. N 149-ФЗ "Об информации, информационных технологиях и о защите информации" (далее - Закон об информации) и могло считаться "предусмотренным законом". Однако районный суд также определил способ применения блокировки, предписав блокировку запрещенного контента путем запрета доступа ко всему сайту. Данный способ блокировки, который не позволял пользователям подключиться к сайту, размещенному по определенному адресу цифровой сети (IP-адресу), был широко распространен.
Полная блокировка доступа ко всему сайту была крайней мерой, сравнимой с запретом газеты или телевизионного канала. Данная мера намеренно игнорировала различие между разрешенной и запрещенной информацией, которая могла содержаться на сайте, и делала недоступным большое количество контента, не являвшегося запрещенным. Блокировка доступа к IP-адресу сайта на практике приводила к расширению сферы действия приказа о блокировке, применявшегося в результате не только к запрещенному материалу, на который приказ был изначально нацелен, но и к большому количеству другого контента. Такое расширение не имело законных оснований при обстоятельствах дела заявителя. Статья 10 Закона об информации позволяла властям принимать меры в отношении информации, за распространение которой предусмотрена уголовная или административная ответственность, а не всего сайта. Формулировка о блокировке, использованная районным судом, не использовалась в каком-либо первичном законодательстве или соответствующих подзаконных актах. В своих замечаниях власти Российской Федерации не указали какие-либо положения законодательства, на которых был основан способ исполнения предписания о блокировке, избранный районным судом.
Что касается гарантий, которые законодательство государства-ответчика должно было предоставлять для защиты лиц от чрезмерного и произвольного эффекта блокировки, Европейский Суд отметил, что законодательство Российской Федерации не требовало какой-либо формы участия владельца сайта (заявителя) в производстве по вопросу о блокировке в соответствии с пунктом 6 статьи 10 Закона об информации. Ходатайство прокуратуры о вынесении решения о блокировке было подготовлено без предварительного уведомления сторон, права и интересы которых могли быть затронуты. Заявитель не был извещен о ходатайстве прокурора, и ему не была предоставлена возможность удалить запрещенный контент до обращения прокурора с данным ходатайством в суд. Районный суд не привлек заявителя к участию в деле и не предложил ему представить свои доводы, рассматривая вопрос как имеющий отношение к прокурору и местному интернет-провайдеру.
Участие в производстве представителя местного интернет-провайдера не было достаточным для того, чтобы придать производству состязательный характер. Интернет-провайдер предоставлял технологию, которая позволяла пользователям получать доступ к миллионам сайтов, о которых ему ничего не было известно. У него не было настолько подробной информации о размещенном на данных сайтах контенте, как у владельцев сайтов, а также не было требуемых правовых ресурсов для того, чтобы обеспечить эффективную защиту каждого сайта. Интернет-провайдер не был заинтересован в исходе дела. Приказы о блокировке не имели последствий для его деятельности, они подлежали исполнению не только провайдером - ответчиком по делу, но и после вступления решения в законную силу приобретали универсальный характер и подлежали исполнению всеми российскими интернет-провайдерами. Производство по вопросу о блокировке сайта, проведенное в отсутствие заявителя, не было состязательным по своему характеру и не являлось форумом, на котором могли быть выслушаны все заинтересованные стороны.
В ходе производства, инициированного заявителем с целью оспорить решение суда о блокировке сайта, суды государства-ответчика не применили Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 июня 2013 г. N 21, в соответствии с которым они были обязаны принимать во внимание положения Конвенции в ее толковании Европейским Судом. Они также не проверили, мог ли быть тот же результат достигнут менее жесткими мерами, и не провели оценки последствий блокировки, чтобы убедиться в том, что она была направлена исключительно на запрещенный контент и не имела произвольного или чрезмерного характера, в том числе связанного с тем способом, которым данная мера была применена. Что касается требования гласности, Закон об информации не предусматривал направления решения, принятого на основании части 6 статьи 10 этого закона, владельцу соответствующего сайта. Заявитель не знал о вынесении решения о блокировке до того момента, пока он не обнаружил, что его сайт был заблокирован.
Вторым аспектом вмешательства, на которое жаловался заявитель, был отказ снять блокировку после того, как запрещенный контент был удален. Европейский Суд уже установил, что отсутствовали правовые основания для блокировки доступа ко всему сайту заявителя, так как на нем был размещен только один экстремистский материал. Данный вывод о незаконности тем более применяется к продолжавшейся блокировке сайта после удаления этого материала.
Европейский Суд пришел к выводу, что вмешательство, связанное с применением процедуры, предусмотренной части 6 статьи 10 Закона об информации, имело чрезмерные и произвольные последствия и что законодательство Российской Федерации не предоставило заявителю такую степень защиты от злоупотреблений, на которую у него было право в силу верховенства права в демократическом обществе. Следовательно, допущенное вмешательство не было "предусмотрено законом".
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции (принято единогласно).
Европейский Суд также единогласно постановил, что по делу было допущено нарушение статьи 13 Конвенции по взаимосвязи со статьей 10 Конвенции, поскольку апелляционный суд не рассмотрел по существу жалобу заявителя и вопрос о том, являлись ли блокировка необходимой и соразмерной мерой.
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил заявителю 10 000 евро в качестве компенсации морального вреда.