Постановление ЕСПЧ от 04 июня 2020 года по делу "Ассоциации Innocence en Danger и Enfance et Partage (Association Innocence en Danger and Association Enfance et Partage) против Франции" (жалобы N 15343/15 и 16806/15).
В 2015 году заявителям была оказана помощь в подготовке жалоб. Впоследствии жалобы были объединены и коммуницированы Франции.
По делу успешно рассмотрены жалобы на непринятие властями надлежащих и необходимых мер для защиты ребенка от жестокого обращения со стороны родителей, которое привело к гибели мальчика. По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. По делу не допущено нарушений статьи 13 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
М., ребенок восьми лет, страдал от жестокого обращения со стороны своих родителей, что привело к его смерти в 2009 году. Власти были уведомлены о создавшейся ситуации в июне 2008 года, когда они получили соответствующую информацию от директора школы, в которой учился М.
Заявители, две ассоциации по защите детей, жаловались на то, что власти Франции не выполнили свои позитивные обязательства по защите ребенка от жестокого обращения со стороны родителей, которое привело к его смерти. Кроме того, они подняли вопрос о праве на эффективное средство правовой защиты для привлечения государства к гражданско-правовой ответственности в связи с неудовлетворительным функционированием системы правосудия.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения статьи 3 Конвенции (материально-правовой аспект). "Извещение о подозрениях в жестоком обращении", полученное от директора школы в июне 2008 года, было юридическим фактом, в результате которого у властей возникло позитивное обязательство по проведению расследования с целью выяснить, имело ли место жестокое обращение, и в случае необходимости установить виновных лиц, а также защитить ребенка от подобного обращения в будущем.
Прокурор действовал безотлагательно, направив в тот же день, когда было получено "извещение", соответствующий документ в жандармерию. В рамках расследования также были приняты адекватные и надлежащие меры, такие как запись на видео опроса ребенка и проведение в отношении него судебно-медицинской экспертизы. Однако несколько факторов снизили значимость данных мер.
Прежде всего, несмотря на то, что прокуратура отреагировала на ситуацию быстро, сотрудник полиции получил необходимую информацию лишь спустя 13 дней, поэтому рекомендации относительно выполнения решений прокуратуры оперативно не были выполнены.
Далее, преподавательницы М. письменно известили власти о том, что обнаружили у ребенка многочисленные следы жестокого обращения в июне 2008 года. Данных лиц нужно было допросить, чтобы собрать сведения о контексте и реакции М. в момент обнаружения у него телесных повреждений. Это тем более имело значение, поскольку судебно-медицинский эксперт не исключал того, что ребенок был объектом насилия или жестокого обращения, и что служба по оказанию социальной помощи детям информировала прокурора о том, что у ребенка были обнаружены новые синяки, появившиеся после первого извещения. По этой причине при наличии у ребенка следов жестокого обращения преподаватели могли играть наиважнейшую роль в системе предупреждения насилия.
Также нужно было выполнить следственные действия с целью выяснения обстановки в семье М., так как властям было известно о том, что семья ребенка много раз переезжала.
Мать М. была кратко опрошена сотрудником судебной полиции, проводившим расследование, у нее дома, а не в помещении жандармерии. Заявление отца, сделанное им в качестве законного представителя ребенка судебно-медицинскому эксперту, не могло приравниваться к настоящему допросу в рамках расследования, когда вопросы задаются целенаправленно.
Кроме того, М. в ходе его опроса не указал на какие-либо факты. Однако этот опрос проводился без участия психолога. Хотя участие последнего не было обязательным, но оно могло требоваться, чтобы исключить любые сомнения в отношении вопросов, которые вызывали "извещение" и заключение судебно-медицинского эксперта.
С учетом многочисленных телесных повреждений, зафиксированных судебно-медицинским экспертом, а также нового переезда семьи одновременно с прекращением расследования власти должны были принять некоторые меры предосторожности, когда было вынесено решение об отказе в возбуждении уголовного дела, а не ограничиться простым принятием такого решения. Если бы прокуратура известила службу по оказанию социальной помощи детям о своем решении, обратив внимание последней на необходимость проведения органами социальной защиты расследования или, по крайней мере, осуществления наблюдения за ребенком, это бы увеличило шансы на то, что социальные службы отреагировали бы надлежащим образом после отказа в возбуждении уголовного дела.
Кроме того, совокупность отказа в возбуждении уголовного дела и отсутствия механизма централизации информации значительно снизила вероятность усиленного наблюдения за ребенком и необходимого обмена информацией между судебными властями и органами социальной защиты.
Органы социальной защиты, без сомнения, в дальнейшем приняли определенные меры. Однако с учетом таких факторов, как вызывавшая обеспокоенность информация, полученная от директора новой школы М. в апреле 2009 года, после очередного переезда семьи, и одновременная госпитализация М. в связи с травмами на ногах, органы социальной защиты должны были проявить особую бдительность при оценке ситуации ребенка. Тем не менее очевидно, что после принятия решения об отказе в возбуждении уголовного дела они не стали тщательно разбираться в ситуации, что могло позволить выяснить реальную ситуацию, в которой находился ребенок.
Таким образом, существовавшая система не смогла защитить М. от тяжких посягательств со стороны его родителей, что привело к его смерти.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции (принято единогласно).
По поводу соблюдения статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 3 Конвенции. С учетом вывода о нарушении статьи 3 Конвенции жалоба на нарушение статьи 13 Конвенции также является доказуемой, следовательно, статья 13 Конвенции применима к настоящему делу.
Условия привлечения государства к ответственности постепенно смягчались в судебной практике Франции. Так, толкование понятия "грубая небрежность" охватывало также случаи простой небрежности, в частности, если многочисленные ошибки привели к неправильному функционированию системы правосудия. В своей совокупности данные ошибки, по мнению судов Франции, представляли собой грубую небрежность, за которую государство несло ответственность.
Государствам предоставляются определенные пределы усмотрения для выполнения обязательств, которые накладывает на них статья 13 Конвенции. Решение законодателя Франции ограничить некоторыми рамками возможность привлечения государства к гражданско-правовой ответственности с целью защиты независимости правосудия с учетом сложности его функционирования и особенностей судебной власти, в том числе работы органов следствия и полиции, в особом контексте настоящего дела не представляется необоснованным. Вместе с тем сделанный законодателем выбор должен обеспечивать наличие средства правовой защиты, которое является эффективным как в теории, так и на практике.
У ассоциаций-заявительниц была возможность обратиться в суд с целью рассмотрения их жалоб, касавшихся предполагаемых упущений со стороны полиции и прокуратуры. Суд был уполномочен рассмотреть эти жалобы, не ограничиваясь рассмотрением лишь случаев грубой небрежности, и вынести по ним решение в рамках процесса, в ходе которого ассоциации-заявительницы могли представить свои доводы и аргументы. Сам по себе тот факт, что их требования не были удовлетворены, не является достаточным для того, чтобы сделать вывод относительно эффективности или неэффективности соответствующего средства правовой защиты. Таким образом, эффективность средства правовой защиты не зависит от определенности благоприятного для заявителя результата.
В заключение, то обстоятельство, что ассоциации-заявительницы не выполнили предусмотренные законом условия, не дает возможности заключить, что рассматриваемое средство правовой защиты в целом не соответствовало требованиям статьи 13 Конвенции.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу не было допущено нарушения требований статьи 13 Конвенции (принято единогласно).
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил заявителям символическую сумму в размере 1 евро в качестве компенсации морального вреда.