Постановление ЕСПЧ от 02 апреля 2020 года по делу "Кухалашвили и другие (Kukhalashvili and Others) против Грузии" (жалобы N 8938/07 и 41897/07).
В 2007 году заявителям была оказана помощь в подготовке жалоб. Впоследствии жалобы были объединены и коммуницированы Грузии.
По делу успешно рассмотрены жалобы на неизбирательное и чрезмерное применение летальной силы в ходе операции по подавлению беспорядков в следственном изоляторе, проводимой неконтролируемым и неорганизованным способом без четкого приказа сверху. По делу допущено нарушение требований статьи 2 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
В 2006 году в следственном изоляторе в г. Тбилиси была проведена операция по подавлению беспорядков, в ходе которой семеро заключенных, включая членов семей заявителей, были убиты сотрудниками сил безопасности. Десятки других заключенных получили серьезные ранения.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения статьи 2 Конвенции (процессуально-правовой аспект). Расследование по факту применения силы сотрудниками правоохранительных органов было начато с трехмесячным запозданием тем же подразделением Министерства юстиции Грузии, которое приказало начать штурм следственного изолятора и непосредственно руководило подразделением, подавлявшим беспорядки в данном изоляторе. В ходе расследования не был рассмотрен вопрос о порядке планирования операции по подавлению беспорядков в следственном изоляторе или о применении огня на поражение или физической силы. Кроме того, как явно следует из показаний старших сотрудников органов прокуратуры, органы государственной власти изначально были настроены на то, чтобы игнорировать любые нарушения со стороны сотрудников правоохранительных органов. Следовательно, расследование не было ни независимым, ни беспристрастным. Участие близких родственников погибших в расследовании и общественный контроль за следствием фактически не осуществлялись. В заключение, расследование так и не пришло к каким-либо конкретным выводам. Периоды бездействия в ходе осуществления расследования были недопустимыми. С учетом вышеизложенного расследование по настоящему делу не было эффективным.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований статьи 2 Конвенции (процессуально-правовой аспект) (принято единогласно).
По поводу соблюдения статьи 2 Конвенции (материально-правовой аспект).
(a) Методология проверки, осуществляемой Европейским Судом. Судам Грузии не была предоставлена возможность установить соответствующие фактические обстоятельства, поскольку производство по делу о предполагаемом злоупотреблении полномочиями со стороны представителей органов государственной власти в ходе операции по подавлению беспорядков все еще не было завершено. В отношении данного обстоятельства не проводилась и парламентская проверка, хотя такой масштабный инцидент потряс страну и привлек пристальное международное внимание. В связи с этим у Европейского Суда не было возможности точно установить события подавления беспорядков в следственном изоляторе по причинам, объективно обусловленным позицией органов государственной власти, поэтому именно власти Грузии должны были надлежащим образом и убедительно изложить последовательность событий и представить веские доказательства, которые могли бы опровергнуть доводы заявителей. Если бы власти Грузии этого не сделали, Европейский Суд мог бы тогда сделать свои собственные выводы. Поскольку именно Европейский Суд должен был сам устанавливать факты и делать выводы относительно доводов заявителей, он воспользовался всеми доступными материалами, включая выводы о фактах дела, сделанные соответствующими грузинскими и международными наблюдателями за соблюдением прав человека, и результаты расследования дела, возбужденного в отношении шести организаторов беспорядков.
(b) Было ли применение летальной силы законным. Применение летальной силы исключительно в карательных, репрессивных целях, даже если эти цели связаны с представителями уголовного сообщества, не может быть оправдано согласно пункту 2 статьи 2 Конвенции.
Довод властей Грузии о том, что существовала непосредственная и реальная угроза для жизни охранников следственного изолятора из-за выстрелов со стороны наиболее агрессивных заключенных на баррикадах, являлся достаточно убедительным. Сотрудники правоохранительных органов действительно могли иметь субъективно веские причины полагать, что применение силы было необходимо. Действия заключенных свидетельствовали о попытке начать бунт. В свете вышеизложенного власти Грузии могли прибегнуть к мерам, включавшим возможность применения летальной силы.
(c) Было ли применение летальной силы пропорционально обстоятельствам дела. Власти задолго до оспариваемых событий знали о планах уголовных авторитетов спровоцировать беспорядки в исправительных учреждениях. Тем не менее сотрудники подразделения по пресечению беспорядков не получили специальных инструкций и приказов от своих руководителей относительно требуемой формы и интенсивности какого-либо применения огня на поражение, чтобы свести потери к минимуму. Использование автоматического огнестрельного оружия в замкнутых помещениях следственного изолятора неизбежно бы означало, что риск причинения фатального вреда был необычно высок. Власти Грузии не представили каких-либо доказательств того, что подразделение по пресечению беспорядков действовало под контролем и организовано в соответствии с четко полученными приказами. Согласно доказательствам, собранным организацией "Хьюман Райтс Вотч" (Human Rights Watch), соответствующие органы власти даже точно не знали, кто именно руководил операцией по пресечению беспорядков.
Уполномоченные органы власти не рассмотрели альтернативные, менее жестокие способы подавления беспорядков в следственном изоляторе, такие как применение слезоточивого газа или водометов. Это очевидно являлось результатом отсутствия какого-либо стратегического планирования в отношении порядка проведения операции по пресечению беспорядков. Более того, как сообщили организации "Международная амнистия" и "Хьюман Райтс Вотч", выстрелы в сторону заключенных осуществлялись не только со стороны сотрудников подразделения по пресечению беспорядков внутри здания, но и со стороны стрелков, расположенных на крышах близлежащих домов (случайные выстрелы, попадавшие в окна). Эти факты свидетельствовали о том, что применение сотрудниками подразделения по пресечению беспорядков летального оружия было произвольным и чрезмерным. Кроме того, по информации организация "Хьюман Райтс Вотч", не было предпринято каких-либо серьезных попыток провести переговоры с бунтовавшими заключенными, хотя они явно демонстрировали готовность вступить в такие переговоры. В этом отношении уместно было повторить, что содержавшиеся в следственном изоляторе лица являлись по своему характеру уязвимой группой, нуждавшейся в защите государства.
Согласно соответствующим отчетам международных организаций после завершения операции по подавлению беспорядков власти Грузии не смогли организовать оказание надлежащей медицинской помощи пострадавшим заключенным. Поскольку волнения были предсказуемы, обязанность соответствующих органов власти разработать надлежащий план медицинской эвакуации была еще выше. Кроме того, по достоверным сообщениям, со многими заключенными жестоко обращались, и в них даже стреляли в их камерах несмотря на то, что они более не оказывали сопротивления. В заключение ни компетентные органы на рассматриваемый момент, ни власти Грузии в ходе производства по настоящей жалобе в Европейском Суде не предоставили информацию относительно судьбы каждого из членов семей заявителей, погибших в ходе проведения оспариваемой операции. Принимая во внимание то, каким образом представители властей Грузии обращались с заключенными после прекращения беспорядков в следственном изоляторе, неспособность властей Грузии предоставить информацию по каждому факту гибели заключенных представляется особенно тяжким нарушением, ставшим результатом крайне небрежного проведения внутригосударственного расследования.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований статьи 2 Конвенции (материально-правовой аспект) (принято единогласно).
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил первому и второму заявителям совместно 40 000 евро, а третьему заявителю - 32 000 евро в качестве компенсации морального вреда, требование о компенсации материального ущерба было отклонено.