Постановление ЕСПЧ от 03 марта 2020 года по делу "Баш (Bas) против Турции" (жалоба N 66448/17).
В 2017 году заявителю была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Турции.
По делу успешно рассмотрена жалоба на законность содержания под стражей заявителя, подозреваемого в участии в вооруженной террористической организации. По делу допущено нарушение требований пункта 1 статьи 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
Заявитель являлся судьей, подозреваемым в участии в вооруженной террористической организации (FETÖ/PDY), которая 15 июля 2016 г. попыталась осуществить военный переворот в стране. Его заключили под стражу в рамках избранной меры пресечения 20 июля 2016 г., и 9 июня 2017 г. ему было предъявлено обвинение.
Впервые заявитель предстал перед судьей, который принимал решение о содержании заявителя под стражей, 19 сентября 2017 г., после того, как началось судебное разбирательство.
19 марта 2018 г. заявитель был признан виновным и приговорен к уголовному наказанию судом ассизов ("аслие").
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения пункта 1 статьи 5 Конвенции. (a) Законность содержания под стражей в рамках избранной меры пресечения.
(i) Пункт 1 статьи 5 Конвенции per se. В настоящем деле Европейский Суд пришел к тем же выводам, что и в деле "Алпарслан Алтан против Турции" (Alparslan Altan v. Turkey) (Постановление от 16 апреля 2019 г., жалоба N 12778/17).
Принцип правовой определенности может быть нарушен, если внутригосударственные суды вводят исключения в свое прецедентное право, которые противоречат положениям применимых норм законодательства. В этой связи Уголовно-процессуальный кодекс Турции содержал определение концепции in flagrante delicto, связанной с обнаружением преступления во время его совершения или сразу после этого. Однако в соответствии с новым толкованием Кассационного суда подозрения в участии в преступной организации могло являться достаточным для того, чтобы охарактеризовать элемент in flagrante delicto без необходимости устанавливать какие-либо текущие фактические обстоятельства или иные доказательства совершающегося преступления.
Это являлось расширительным толкованием концепции in flagrante delicto, отрицающим процессуальные гарантии, предоставленные членам судейского сообщества для защиты от вмешательства со стороны исполнительной власти. Данная судебная защита предоставлялась судьям для обеспечения их независимой работы без незаконных ограничений со стороны внесудебных органов или даже со стороны других судей, осуществляющих функцию надзора или контроля.
(ii) Статья 15 Конвенции. Расширительное толкование концепции in flagrante delicto имело юридические последствия, выходящие за пределы действия правовых норм, регулировавших вопрос о чрезвычайном положении. Следовательно, такое толкование не было каким-либо образом обоснованно особыми обстоятельствами чрезвычайного положения.
В свете вышеизложенного нельзя считать, что решение заключить заявителя под стражу в рамках применения меры пресечения, которое не было принято "в соответствии с процедурой, предусмотренной законом", было бы строго обусловлено срочностью ситуации.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований пункта 1 статьи 5 Конвенции (принято единогласно).
(b) Предполагаемое отсутствие на момент первоначального помещения заявителя под стражу разумного подозрения в том, что заявитель совершил преступление.
(i) Подпункт "c" пункта 1 статьи 5 Конвенции per se. Мировой суд (magistrate's court) основал свой вывод о наличии разумного подозрения в том, что заявитель совершил преступление в виде причастности к деятельности вооруженной террористической группы, на решении Совета судей и прокуроров (далее - HSK) и на ходатайстве прокуратуры начать расследование в отношении заявителя на следующий день после попытки военного переворота. HSK приостановил полномочия 2 735 судей и прокуроров, включая заявителя, на основании серьезного подозрения в том, что они являлись членами террористической организации. Однако решение HSK не содержало фактов или информации, которые бы прямо или лично касались заявителя. Общие и расплывчатые ссылки на Уголовно-процессуальный кодекс Турции и на доступные мировому суду доказательства не могли считаться достаточными в отсутствие либо специального рассмотрения отдельных доказательств из материалов дела, либо какой-либо информации, которая могла бы обосновать подозрение в отношении заявителя, либо иного вида подлежащих доказыванию материалов или фактов. Очевидно, что заявителя не подозревали в участии в попытке военного переворота. Более того, указания прокуратуры не были основаны на каких-либо "фактах" или "информации", способных послужить фактическим обоснованием действий в отношении заявителя.
Тот факт, что до того, как заявителя заключили под стражу, его допрашивал мировой суд в связи с участием заявителя в незаконной организации, свидетельствовал самое большее о том, что власти действительно подозревали заявителя в совершении указанного преступления, однако один этот факт не убедил бы объективного наблюдателя в том, что заявитель совершил рассматриваемое преступление. Кроме того, последующее осуждение заявителя по существу дела не имело отношения к рассмотрению этой жалобы.
Представленных Европейскому Суду доказательств было недостаточно, чтобы он мог согласиться с выводом о том, что на момент первоначального заключения заявителя под стражу в отношении него имелось какое-либо разумное подозрение. Также власти Турции не привели иных обоснований "разумного подозрения" в отношении заявителя.
(ii) Статья 15 Конвенции. При толковании и применении статьи 5 Конвенции Европейский Суд вынужден был принять во внимание проблемы, с которыми столкнулись власти Турции после попытки военного переворота в стране. Вместе с тем сложности в разрешении проблем, связанных с терроризмом, не могли оправдать расширения понятия "обоснованность" до такой степени, когда нарушается суть гарантии, предусмотренной подпунктом "c" пункта 1 статьи 5 Конвенции. Подозрение в отношении заявителя не достигло необходимого минимального уровня "обоснованности". При таких обстоятельствах нельзя считать, что рассматриваемая мера была строго необходима вследствие сложностей сложившейся ситуации.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований подпункта "c" пункта 1 статьи 5 Конвенции (принято единогласно).
По поводу соблюдения пункта 4 статьи 5 Конвенции.
(i) Пункт 4 статьи 5 Конвенции per se. На протяжении одного года и двух месяцев заявитель не являлся в суд, который принимал решение о его содержании под стражей. Такой промежуток времени нельзя было назвать "обоснованным".
(ii) Статья 15 Конвенции. Действительно, трудности, с которыми судебная система была вынуждена столкнуться в первое время после попытки государственного переворота в стране, являлись таковыми, что оправдывали отступление на основании статьи 15 Конвенции от права заключенных предстать перед судом, принимающим решение об их содержании под стражей, эти доводы постепенно теряли силу и относимость к делу, пока состояние чрезвычайного положения в государстве, угрожающее здоровью нации, хотя и сохранялось, но становилось менее напряженным. В связи с этим критерий крайней необходимости следовало применять более строго.
В то время, когда казалось невозможным провести судебное слушание при автоматических продлениях срока содержания лица под стражей и рассмотрении ходатайств об освобождении его из-под стражи, нормы законодательства не исключали такую возможность в случае возражений участников процесса. Однако все возражения заявителя по делу были рассмотрены и отклонены без проведения судебного заседания. Заявитель так и не предстал перед судьей в ходе предварительного следствия, хотя он был задержан без предъявления обвинения.
Кроме того, всего через несколько дней после отмены в стране чрезвычайного положения в законодательство было внесено изменение, согласно которому судебные слушания по делам о преступлениях, попадающих под действие Закона "О предотвращении террористической деятельности", должны были проводиться каждые 90 дней, в то время как Уголовно-процессуальный кодекс Турции требовал проведения судебного заседания каждые 30 дней.
Способ, с помощью которого суды Турции рассматривали вопрос о содержании заявителя под стражей, особенно в первые несколько месяцев, не предполагал, что внутригосударственные суды проанализировали вопрос о том, была ли эта мера законна по своей сути. Они выносили решение в отношении заявителя одновременно с принятием решений в отношении десятков других заключенных, не указывая отдельных причин в каждом конкретном деле, а принятые по делу заявителя решения не свидетельствуют о том, что судами были рассмотрены доводы заявителя, изложенные в его ходатайствах об освобождении и в возражениях в отношении применения данной меры.
Когда государство борется с чрезвычайной ситуацией, угрожающей жизни нации, оно останется беззащитным, если от него потребуют совершить все сразу, обеспечить с самого начала каждое из избранных им действий каждой гарантией, отвечающей приоритетным требованиям надлежащего функционирования властей и восстановления мира в сообществе. Толкование статьи 15 Конвенции должно оставлять место для прогрессивных изменений. Тем не менее в ситуации, влекущей за собой вмешательство в основополагающее конвенционное право, такое как право на свободу, и учитывая потенциально негативные последствия содержания лица под стражей без предъявления обвинения, тот факт, что на протяжении длительного срока заявитель не был доставлен в суд, решавший вопрос о содержании его под стражей, нарушал саму суть права, гарантированного пунктом 4 статьи 5 Конвенции, и непроведение судебного заседания не могло с обоснованностью считаться строго необходимым ввиду необходимости сохранения общественной безопасности.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований пункта 4 статьи 5 Конвенции (принято шестью голосами "за" при одном - "против").
Европейский Суд также отклонил как явно необоснованную жалобу на нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции в связи с предполагаемой зависимостью и предвзятостью мировых судов, принимая во внимание, в частности, конституционные и правовые гарантии, которыми пользовались эти суды, и отсутствие каких-либо относящихся к делу доводов, указывающих на причины сомневаться в беспристрастности и непредвзятости судов в деле заявителя.