Постановление ЕСПЧ от 25 февраля 2020 года по делу "Y.I. (Y.I.) против Российской Федерации" (жалоба N 68868/14).
В 2014 году заявительнице была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Российской Федерации.
По делу успешно рассмотрена жалоба лишение заявительницы родительских прав в отношении детей и помещение некоторых из них в детский дом. По делу допущено нарушение статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
Заявительница была лишена родительских прав в отношении трех ее детей, а двое ее младших детей были помещены в детский дом. Суды Российской Федерации сослались на тот факт, что мать была наркозависимой и безработной, и решили, что оставлять детей под ее присмотром было опасно. Ее жалобы на данное решение были безуспешны.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения статьи 8 Конвенции. Лишение заявительницы родительских прав в отношении детей представляло собой вмешательство в ее право на уважение семейной жизни. Данное вмешательство было предусмотрено законом и преследовало правомерную цель защиты прав детей заявительницы.
Отобрание детей и их помещение в детский дом в начале производства по уголовному делу в отношении заявительницы по обвинению в торговле наркотиками было обоснованным, поскольку в тот момент она находилась под воздействием токсических веществ, затем страдала от "ломки" и явно была неспособна заботиться о своих детях. Однако из этого не следовало, что данный факт сам по себе являлся достаточным основанием для принятия такой далеко идущей меры, как лишение родительских прав.
До возбуждения уголовного дела в отношении заявительницы она не находилась на учете органов социальной защиты, ей не выносилось предупреждение относительно ее поведения или последствий, к которым оно могло привести. Когда положение заявительницы привлекло внимание властей, уполномоченные органы не предприняли попыток оказать ей надлежащую помощь. Также не было представлено доказательств того, что в своих решениях суды Российской Федерации приняли во внимание какие-либо из данных факторов.
Кроме того, внутригосударственные суды не упоминали о каких-либо ситуациях или событиях, когда заявительница оставляла детей без присмотра, не заботилась о них либо иным образом оставляла их без внимания, не говоря уже о том, чтобы подвергать их жизнь или здоровье опасности в результате ее действий или бездействия. Суды Российской Федерации лишь сослались на показания заявительницы в контексте уголовного дела о том, что она разрешала своим знакомым использовать свою квартиру для приема наркотиков, а также на устные показания сотрудника полиции, который утверждал, что заявительница позволяла своим знакомым принимать наркотики у себя на кухне в присутствии детей.
Тем не менее, во-первых, из показаний заявительницы не следовало, что она или ее знакомые когда-либо принимали наркотики в присутствии детей. Внутригосударственные суды не проверили, на чем основывались соответствующие показания сотрудника полиции. Во-вторых, заявительница, ее старший сын и ее мать последовательно утверждали, что заявительница не проявляла свою зависимость перед членами семьи. Суды Российской Федерации не предприняли попыток получить больше информации с целью прояснить важное противоречие с показаниями сотрудника полиции.
Заявительница последовательно утверждала о своем намерении решить проблему наркозависимости и, кроме того, предпринимала меры в этом направлении. Однако суды Российской Федерации не получили каких-либо независимых доказательств, таких как заключение психолога, чтобы оценить степень эмоциональной зрелости заявительницы и ее мотивацию для того, чтобы вести себя как ответственный родитель и решить проблему наркозависимости. Кроме того, представленные заявительницей доводы и доказательства, свидетельствовавшие о том, что она начала лечение, были проигнорированы судами страны. Это особенно поразительно в ситуации, когда наркозависимость заявительницы являлась, по-видимому, основным, если не единственным основанием для лишения ее родительских прав.
Суды Российской Федерации ссылались на тот факт, что заявительница была безработной, но в их постановлениях не разъяснялось, каким образом это влияло на ее способность и возможность заботиться о детях. В заключении, на которое ссылались суды страны, не упоминалось о каких-либо значимых недостатках, касавшихся условий проживания семьи заявительницы, у детей были отдельные спальные места, они хорошо питались. Кроме того, в другом заключении ясно были указаны последовавшие улучшения, в частности, то, что квартира была чистой, уютной и хорошо проветривалась. Тем не менее внутригосударственные суды не дали оценки этим изменениям, в частности, тому, могли ли они считаться искренней попыткой заявительницы улучшить свою ситуацию после отобрания у нее детей.
Власти Российской Федерации не рассмотрели альтернативу применения менее радикальной меры - ограничение родительских прав заявительницы, а не лишение ее этих прав. Они не выносили в адрес заявительницы каких-либо предупреждений относительно возможных последствий ее предположительно небрежного поведения по отношению к детям.
Заявительница последовательно выражала свою привязанность к детям и свое стремление поддерживать отношения с ними. Дети также были глубоко привязаны к матери и бабушке по материнской линии, и последняя выражала желание оставить детей у себя. Однако внутригосударственные суды надлежащим образом не рассмотрели ни один из данных аспектов. В частности, выбирая меру, которая подлежала применению в деле заявительницы, они не оценили, к каким последствиям для благополучия детей могла привести их разлука с матерью и бабушкой.
В результате оспариваемой меры дети были не только разлучены с заявительницей, своей матерью, но и были разлучены друг с другом, поскольку старший сын был передан на попечение отца, а младшие дети были помещены в детский дом.
В целом основания, на которые ссылались внутригосударственные суды, не были достаточными, чтобы оправдать лишение заявительницы родительских прав в отношении трех ее детей и помещение двух младших детей в детский дом. Власти Российской Федерации не доказали убедительным образом, что, несмотря на возможность принятия менее радикальных решений, оспариваемая мера представляла собой наиболее подходящий вариант, соответствовавший интересам детей. Несмотря на пределы допустимого для государства усмотрения в этой сфере, вмешательство в право заявительницы на уважение семейной жизни, таким образом, не было соразмерно преследуемой цели.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (принято единогласно).
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил заявительнице 20 000 евро в качестве компенсации морального вреда.