Постановление ЕСПЧ от 13 февраля 2020 года по делу "Ибрагимов и Маммадов (Ibrahimov and Mammadov) против Азербайджана" (жалоба N 63571/16).
В 2016 году заявителям была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Азербайджану.
По делу успешно рассмотрена жалоба на обстоятельства проведения оперативно-розыскных мероприятий в связи с предполагаемой причастностью к торговле наркотиками и возбуждения уголовного дела в отношении заявителей, нанесших граффити с антиправительственными лозунгами на памятник и не имевших какого-либо криминального прошлого до соответствующих событий. По делу допущено нарушение требований статей 3, 10, 18 во взаимосвязи со статьей 5, а также пункта 4 статьи 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
Оба заявителя являются членами NIDA, молодежной организации, которая активно участвовала в организации и проведении антиправительственных демонстраций и изображалась властями как "радикально деструктивная". В одну из ночей в мае 2016 года заявители нанесли граффити с антиправительственными лозунгами на памятник бывшего президента Азербайджана с целью выразить свое несогласие с политикой властей, а затем распространили фотографии этого действия в социальных сетях.
На следующий день днем оба заявителя были доставлены в полицию. По утверждениям властей Азербайджана:
(i) ранее в тот же день полиция получила по отдельному и не связанному с настоящим делом оперативную информацию о том, что неустановленные лица по именам "Гияс" и "Байрам" (как и у заявителей) были причастны к торговле наркотиками в г. Баку, транспортировали и хранили наркотики у себя дома (информация не содержала подробных сведений, которые позволяли бы установить личность данных лиц);
(ii) с целью проверки этой информации и установления личностей подозреваемых полиция решила провести оперативно-розыскные мероприятия как единственное средство установить личности упомянутых выше лиц.
Следственные действия, которые были выполнены в связи с предполагаемой причастностью заявителей к торговле наркотиками, состояли главным образом в проведении личных обысков, обысков их квартир и изъятии наркотических веществ, обнаруженных в результате данных обысков. После задержания заявителей в отношении них было возбуждено уголовное дело, и они были заключены под стражу.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения пункта 1 статьи 5 Конвенции. Хотя уголовные дела в отношении каждого из заявителей формально не были связаны между собой и были основаны на разных фактах, из материалов дел следовало, что оба производства были построены по одному образцу в том, что касалось (i) обвинений в совершении преступлений и описания того, каким именно образом заявители предположительно приобретали и хранили наркотики, (ii) выполнения следственных действий (по существу и по охвату), (iii) времени проведения соответствующих проверок и принятия мер в отношении заявителей.
Ввиду следующих элементов и выводов, которые могли быть из них сделаны, в частности, что касается статуса заявителей, последовательности событий, способа проведения расследования и поведения властей, предоставленные Европейскому Суду материалы не достигали минимального стандарта обоснованности подозрений, служащих основанием для задержания.
(a) Оперативная информация, которая привела к задержанию заявителей. Возникали серьезные вопросы относительно надежности информации и мер, принятых в данном контексте, поскольку (i) у заявителей не было какого-либо криминального прошлого до соответствующих событий, (ii) сбор и получение соответствующей оперативной информации (ее источник и так далее) не уточнялись, (iii) а также, что наиболее важно, принимая во внимание тот факт, что власти смогли идентифицировать заявителей как двух подозреваемых торговцев наркотиками в течение нескольких часов без проведения каких-либо специальных мероприятий (особенно с учетом того, что оперативная информация не позволяла сразу "вычислить" заявителей таким образом, чтобы идентифицировать их, например, путем указания их полных имен или иных персональных данных).
(b) Следственные мероприятия после задержания заявителей. Нижеуказанные недостатки заставляют сомневаться в достоверности и точности доказательств, полученных в результате:
- личных обысков заявителей. Непроведение личного обыска на месте задержания было тем более удивительным, что согласно оперативной информации лица, упомянутые в ней, имели при себе наркотики. Кроме того, заявители были подвергнуты бесчеловечному и унижающему достоинство обращению в полиции после их задержания и в результате дали признательные показания. Это совпадало со временем их обысков и обнаружения у них наркотических веществ, которые были использованы в качестве доказательств против них;
- обысков в квартирах заявителей. Несмотря на то, что заявители обвинялись не просто в хранении наркотиков, а, скорее, в причастности к торговле наркотиками, единственным предположительно найденным и изъятым доказательством были пакеты с героином. Полиция не пыталась искать другие потенциальные доказательства, такие как наличные деньги, информацию о возможных поставщиках или покупателях или предметы, используемые при наркоторговле, в том числе весы и упаковочный материал. Даже предположив, что данные обыски проводились в присутствии понятых, этот довод не мог быть решающим при отсутствии каких-либо иных доказательств, например, видеозаписей. Кроме того, Комитет по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания сообщал о случаях, когда уличающие доказательства подбрасывались задержанным до приглашения понятых для проведения официального обыска и изъятия.
Наконец, несоответствие проявлялось также в том, что, хотя обыски в квартирах заявителей проводились в отсутствие адвокатов, в соответствующих протоколах было указано обратное;
- пределов расследований по уголовным делам. Обстоятельства, связанные с предполагаемым приобретением и сбытом заявителями наркотиков, предполагаемые существование преступных групп и роль заявителей в них абсолютно не интересовали следственные органы. В то же время заявители, которые являлись членами оппозиционного движения, постоянно жаловались на то, что наркотики были подброшены им в отместку за графическое нанесение ими политических лозунгов, однако ни на одной из стадий производства власти Азербайджана не старались проверить и провести расследование по данным жалобам.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований пункта 1 статьи 5 Конвенции (принято единогласно).
По поводу соблюдения статьи 18 Конвенции во взаимосвязи со статьей 5 Конвенции. По мнению Европейского Суда, было ясно, что реальной целью ограничения свободы заявителей было их наказание за нанесение граффити на памятник бывшего президента Азербайджана и выражение тем самым политических лозунгов против правительства. Данный вывод был сделан с учетом следующих элементов: (i) статуса заявителей (их членство в оппозиционной организации), (ii) последовательности событий (задержание заявителей вскоре после нанесения ими граффити с политическими лозунгами и распространения фотографий об этом) без "обоснованных подозрений" в совершении преступления, (iii) того факта, что мишенью правоохранительных органов явно являлись организация NIDA и ее члены, (iv) действий, свидетельствовавших о наличии практики произвольных задержаний и заключений под стражу лиц, критикующих правительство, активистов гражданского общества и правозащитников путем уголовного преследования за их действия и злоупотребление уголовным законом, что было установлено в деле "Алиев против Азербайджана" (Aliyev v. Azerbaijan) (Постановление Европейского Суда от 20 сентября 2018 г., жалобы N 68762/14 и 71200/14).
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований статьи 18 Конвенции во взаимосвязи со статьей 5 Конвенции (принято единогласно).
По поводу соблюдения статьи 10 Конвенции. Уголовное преследование заявителей формально не было связано с нанесением ими граффити на памятнике: вместо того, чтобы действовать в соответствии с ограничениями закона, власти предпочли подвергнуть заявителей преследованию за преступления, связанные с наркотиками, в качестве мести за их действия.
По мнению Европейского Суда, такое вмешательство в право на свободу выражения мнения заявителей было не только незаконным, но и явно произвольным и несовместимым с принципом верховенства права, который ясно упомянут в Преамбуле к Конвенции и неотъемлем от всех ее статей.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции (принято единогласно).
Европейский Суд также единогласно постановил, что по делу были допущены нарушения требований статьи 3 Конвенции (как в материально-правовом, так и в процессуальном аспекте) и пункта 4 статьи 5 Конвенции.
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил каждому из заявителей по 30 000 евро в качестве компенсации морального вреда.