Постановление Африканского суда по правам человека и народов от 24 ноября 2017 года по делу "Ингабире Виктуар Умухоза (Ingabire Victoire Umuhoza) против Республики Руанда" (дело N 003/2014).
Заявительнице была оказана помощь в подготовке жалобы в Африканскую комиссию по правам человека и народов (г. Банжул, Гамбия).
Впоследствии Африканская комиссия по правам и народов передала жалобу заявительницы для рассмотрения в Африканский суд по правам человека и народов (г. Аруша, Танзания). Затем жалоба была коммуницирована Руанде.
По делу успешно рассмотрена жалоба на уголовное осуждение за предполагаемое отрицание геноцида в Руанде.
По делу рассматриваются вопросы об уголовном осуждении за предполагаемое отрицание геноцида в Руанде.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
Заявительница, лидер оппозиционной политической партии в Руанде, вернулась в страну в 2010 году, проведя почти 17 лет за границей. Вскоре после этого она была задержана и в октябре 2012 года осуждена за террористические преступления и за отрицание геноцида. Ее жалоба в Верховный суд не дала результатов. В своей жалобе в Африканский суд по правам человека и народов (далее - Африканский суд) заявительница ссылалась на различные нарушения Африканской хартии прав человека и народов (далее - Хартия).
ВОПРОСЫ ПРАВА
Статья 9 Хартии (свобода выражения мнения). Право на свободу выражения мнения является одним из фундаментальных прав, защищаемых международным правом прав человека. Однако оно не является абсолютным и при определенных обстоятельствах может подвергаться ограничениям. Не оспаривалось, что осуждение и наказание заявительницы составляло ограничение ее свободы выражения мнения. Вопрос заключался в том, было ли ограничение предусмотрено законом, отвечало ли оно правомерной цели, и было ли оно необходимым и пропорциональным при обстоятельствах дела.
Африканский суд отметил, что некоторые положения соответствующего законодательства облечены в широкие и общие формулировки и могли быть предметом различных толкований. Однако принимая во внимание природу преступлений, которые было затруднительно точно определить, и пределов усмотрения, которыми пользуется государство-ответчик при определении и запрете преступных действий в своем законодательстве, он пришел к выводу о том, что оспариваемые законы предоставляли лицам адекватное предупреждение, позволявшее предвидеть и адаптировать свое поведение по отношению к установленным нормам. Преступления, за которые заявительница была осуждена, имели тяжкий характер и потенциально тяжелые последствия для государственной безопасности, и в качестве такового ограничение служило правомерной цели защиты национальной безопасности и общественного порядка. Ограничения, введенные для осуществления свободы выражения мнения, должны быть строго необходимы в демократическом обществе и пропорциональны преследуемым правомерным целям. Некоторые формы выражения, например, политические выступления, в частности, когда они направлены против государства-ответчика и государственных должностных лиц или используются лицами со специальным статусом, такими как публичные фигуры, заслуживают большей степени терпимости, чем другие.
Руанда пережила наиболее жестокий геноцид в новейшей истории человечества, что признано международным сообществом. Следовательно, является оправданной обязанность властей государства-ответчика принимать все меры по содействию социальной сплоченности и согласию народа и по препятствию совершению аналогичных деяний в будущем. Государство обязано обеспечить соблюдение законодательства в этом отношении.
Хотя было совершенно правомерным введение государством законов о минимизации масштаба, пропаганде или отрицании геноцида, данные законы не должны применяться за счет прав и свобод лиц способом, не учитывающим международные правозащитные стандарты. Важно, чтобы ограничения фундаментальных прав и свобод граждан были обусловлены конкретным контекстом каждого дела и природой действий, которые считаются обусловившими такие ограничения.
Высказывания заявительницы, которые, как утверждалось, были сделаны по разным поводам, относились к двум группам: замечаниям, сделанным относительно геноцида и направленным против государства-ответчика.
Например: "Мы чтим у этого мемориала тутси жертв геноцида, имеются также хуту, которые были жертвами преступлений против человечности и военных преступлений, которых не вспоминают и не чтут здесь".
Как в любой стране, пережившей геноцид, данный вопрос был весьма чувствительным, и мнения или комментарии относительно геноцида не могли рассматриваться так же, как мнения, высказанные по другим темам. Заявления, отрицавшие или минимизировавшие масштаб или последствия геноцида или недвусмысленно инсинуировавшие это, не относятся к сфере правомерного осуществления права на свободу выражения мнения и должны быть запрещены законом. Что касается утверждения о том, что замечания заявительницы распространяли теорию "двойного геноцида", ничто в ее замечаниях не свидетельствовало о том, что она распространяет это мнение. Ясно, что заявительница признавала геноцид против тутси и не утверждала, что геноцид осуществлялся против хуту. Во внутригосударственном приговоре признавалось, что ее заявления не относились к геноциду против хуту, но в нем была ссылка на контекст, в котором они были сделаны. В этой связи контекст сделанных заявлений мог придавать иное значение обычному содержанию, которое они передавали. Однако высказывания заявительницы были недвусмысленно ясными, и при таких обстоятельствах введение серьезных ограничений, как уголовные наказания, только на основании контекста могло создать атмосферу, в которой граждане не могли свободно реализовывать свое право на свободу выражения мнения.
Национальная комиссия по борьбе против геноцида, вступившая в дело в качестве amicus curiae, утверждала, что теория "двойного геноцида" являлась способом отрицания заявительницей геноцида, осуществлявшегося в 1994 году против тутси в Руанде, и что теория двойного геноцида имела целью трансформировать геноцид против тутси 1994 года в межэтническую резню для реабилитации виновных, их сообщников и сторонников.
Вторая группа высказываний, допущенных заявительницей, содержала серьезную критику против властей государства-ответчика и публичных должностных лиц. Хотя некоторые ее замечания могли казаться оскорбительными, они относились к тому виду, который допустим в демократическом обществе и поэтому должен быть терпим, особенно если он исходит от публичной фигуры, такой как заявительница. Не имеется данных, свидетельствующих о том, что ее высказывания вызвали распри, общественное возмущение или создали любую иную угрозу для безопасности государства или общественного порядка.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу допущено нарушение требований Хартии.
Африканский суд также установил, что по делу требования статьи 7 Хартии (право на справедливое судебное разбирательство) нарушены не были.
Компенсация. Вопрос не готов к рассмотрению.