ЕСПЧ выявил нарушение требований статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Заголовок: ЕСПЧ выявил нарушение требований статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Сведения: 2020-05-18 04:28:17

Постановление ЕСПЧ от 08 октября 2019 года по делу "Зелиха Магомадова (Zelikha Magomadova) против Российской Федерации" (жалоба N 58724/14).

В 2014 году заявительнице была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Российской Федерации.

По делу успешно рассмотрена жалоба на лишение заявительницы родительских прав. По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

 

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

 

Заявительница является вдовой с шестью детьми (родившимися с 1997 по 2006 год). После смерти ее мужа отношения с родственниками мужа ухудшились. В феврале 2010 года один из родственников мужа, Э.Б., отвез заявительницу в дом ее матери в другое село в Чеченской Республике. С тех пор у заявительницы не было доступа к ее детям, которые оставались с родственниками мужа. Решением местной администрации от апреля 2010 года Э.Б. был назначен законным опекуном детей заявительницы. Затем последовали три этапа судебных разбирательств, все инициированные Э.Б., в которых он требовал лишить заявительницу родительских прав.

(1) В период с августа до сентября 2010 года суды отказали Э.Б. в его первом иске (и аннулировали его статус опекуна), установив, что не было представлено доказательств его утверждений о том, что заявительница пренебрегала своими родительскими обязанностями или жестоко обращалась с детьми. Хотя суды постановили, что дети должны были проживать с матерью, судебные решения так и не были исполнены, поскольку пристав-исполнитель регулярно отказывался возбуждать производство.

(2) Судебное разбирательство по вопросу лишения родительских прав было возобновлено в 2011 году в связи со вновь открывшимися обстоятельствами, а именно тем фактом, что заявительницу несколько раз видели в машинах у незнакомых мужчин. По мнению судов, это доказывало, что заявительница сожительствовала с мужчиной и, таким образом, вела "аморальный образ жизни". Тем не менее в январе 2012 года иск Э.Б. был повторно отклонен из-за отсутствия доказательств. Однако учитывая, что к тому времени дети жили с родственниками своего отца уже два года, суд постановил, что они и дальше должны проживать с Э.Б. (который снова был назначен их опекуном). Суд распорядился, чтобы дети виделись с матерью. Эта часть судебного решения также не была исполнена, несмотря на несколько соответствующих ходатайств.

(3) В итоге в ходе третьего судебного процесса в 2013 году (и в 2014 году, по жалобе) суды Чеченской Республики удовлетворили иск Э.Б. о лишении заявительницы родительских прав. Они установили, что, несмотря на предусмотренные решением от 2012 года возможности, заявительница не встретилась со своими детьми, особенно со старшими дочерями (которым было около 14 и 16 лет), которые на тот момент учились на врача в медицинском колледже в г. Грозном, а также не поддерживала детей финансово. Суды пришли к выводу, что заявительница уклонялась от воспитания своих детей.

 

ВОПРОСЫ ПРАВА

 

По поводу соблюдения статьи 8 Конвенции. По нижеизложенным причинам следует, что вмешательство в родительские права заявительницы не являлось "необходимым в демократическом обществе". Власти Российской Федерации вышли за пределы предоставленной им свободы усмотрения.

(a) Неспособности властей Российской Федерации обеспечить исполнение первых судебных решений (предыстория вопроса). Хотя Европейский Суд допустимо мог рассмотреть только третий судебный процесс на внутригосударственном уровне, предыдущие события также могли иметь значение в качестве предыстории дела. Сложившаяся в итоге ситуация фактически была спровоцирована бездействием властей по исполнению судебных решений от августа 2010 года и января 2012 года. Когда судебное решение 2012 года стало окончательным и вступило в законную силу, заявительница на тот момент уже не общалась с детьми на протяжении двух лет со всеми вытекающими из этого факта последствиями для их взаимоотношений, а также для физического и психологического благополучия детей. Таким образом, для властей Российской Федерации было особенно важно действовать с особым усердием и безотлагательностью. Однако полностью осознавая ситуацию заявительницы, власти оставались пассивны и не предприняли никаких значимых мер, чтобы обеспечить встречу заявительницы с детьми и оказать ей содействие в этом.

Сроки. Несмотря на многочисленные ходатайства заявительницы, исполнительное производство было начато спустя более чем пять месяцев после даты вступления в силу судебного решения 2012 года. Исполнительное производство продолжалось 16 месяцев, прежде чем оно было завершено.

Меры. Судебный пристав-исполнитель не выполнил каких-либо действий, кроме как (i) взял "письменное заявление" у Э.Б., подтверждающее, что он не будет препятствовать заявительнице общаться с детьми, и (ii) проинформировал Э.Б. о риске административной ответственности. Иных действий осуществлено не было, несмотря на тот факт, что заявительница просила у властей защиты и помощи в связи с враждебным отношением родственников ее покойного мужа, которые угрожали ей физической расправой и препятствовали всем контактам с детьми, включая разговоры по телефону.

Поведение заявительницы. На протяжении всех судебных разбирательств заявительница постоянно подтверждала свое намерение заботиться о своих детях, просила обеспечить к ним доступ и вернуть ей детей, регулярно обращаясь с этими ходатайствами к компетентным властям Российской Федерации. Столкнувшись с бездействием властей, заявительница попыталась связаться сама со своими двумя старшими дочерями, но безуспешно, учитывая крайне негативное отношение к ней девочек.

(b) Произвольные выводы судов Российской Федерации и применение внутригосударственного законодательства. Европейский Суд оценил основания, на которые ссылались суды Российской Федерации, когда лишали заявительницу родительских прав.

Отсутствие контакта с детьми. Власти Российской Федерации не только бездействовали годами, когда столкнулись с ситуацией заявительницы, но и в своих решениях суды Российской Федерации решили переложить ответственность за явное бездействие на заявительницу.

Отсутствие финансовой поддержки детей. Осталось неясным, была ли предполагаемая неспособность заявительницы предоставить детям финансовую поддержку подтверждена какими-либо доказательствами. Даже если предположить, что это утверждение было верным, не одна заявительница несла ответственность за эту ситуацию. В частности, учитывая длительный конфликт между заявительницей и родственниками ее умершего мужа, в судах Российской Федерации не было убедительно продемонстрировано, что заявительница имела реальную возможность предоставить финансовую поддержку, общаться с родственниками мужа и гарантировать, что финансовая помощь дошла бы до ее детей.

Заключительные выводы. С учетом вышеизложенных объективных обстоятельств необоснованность выводов судов Российской Федерации являлась настолько поразительной и явной, что они могут считаться только очевидно произвольными.

Ссылаясь на такие основания при лишении заявительницы родительских прав, суды государства-ответчика произвольно применили соответствующие положения законодательства Российской Федерации. Действительно, в Постановлении от 1998 года Верховный Суд Российской Федерации указал следующее:

(i) только в случае доказанного виновного поведения родители могут быть лишены родительских прав на основаниях, аналогичных настоящему делу;

(ii) родители, которые не выполняют свои обязательства по причинам, лежащим за пределами их возможностей, не должны лишаться родительских прав; и

(iii) даже если установлено виновное поведение родителей, лишение родительских прав не должно осуществляться автоматически.

(c) Недостатки в процессе принятия решений при определении наилучших интересов детей. Оценка психосоциальных обстоятельств. В ходе рассматриваемых процессов ни разу не было запрошено мнение эксперта по таким важным вопросам, как степень привязанности детей к матери, последствия разрыва всех связей с матерью для детей и для родительских способностей самой заявительницы.

Не было приведено никаких объяснений тому, почему лишение матери, единственного живого родителя детей, родительских прав отвечало бы интересам детей, а также какие значимые доводы, касавшиеся здоровья и развития детей, могли бы оправдать применение подобной меры.

Кроме того, не было сделано попыток исследовать эффективность менее жестких альтернативных решений, прежде чем разрывать связи заявительницы с ее детьми, лишая ее родительских прав.

Принятие во внимание мнения детей. Суд первой инстанции ограничился краткой ссылкой на мнение двух старших дочерей заявительницы (1997 и 1999 годов рождения), которые утверждали, что не хотели видеть свою мать, поскольку "она покрыла их позором" вследствие своего аморального образа жизни. Суд проигнорировал доводы заявительницы о том, что она вообще не имела контактов со своими детьми и что родственники ее умершего мужа настраивали детей против нее.

Ни один из четверых других детей (2000 - 2006 годов рождения) не был заслушан в суде. Что касается двух старших детей из этой группы, Европейский Суд отметил довод заявительницы о том, что такое упущение противоречило законодательству Российской Федерации. Относительно двух младших детей не запрашивалось какое-либо экспертное заключение по вопросу о том, было ли возможно, учитывая их возраст и развитие, допросить их в суде, при необходимости - с помощью детского психолога.

В любом случае, по мнению Европейского Суда, право ребенка высказывать свое мнение не должно толковаться как предоставляющее им право безусловного вето без учета остальных факторов и без рассмотрения ситуации для определения наилучших интересов ребенка. Действительно, мнения детей не являются обязательно неизменными, и их возражения не всегда будут превалировать над интересами родителей, особенно в сфере регулярного общения с ребенком. Более того, дети могут быть явно неспособны сформулировать и озвучить свои пожелания, например, вследствие конфликта лояльности и/или вследствие отталкивающего поведения со стороны одного из родителей.

 

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

 

По делу было допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (принято единогласно).

 

КОМПЕНСАЦИЯ

 

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил заявительнице 30 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

 

 

Добавить комментарий

Код

© 2011-2018 Юридическая помощь в составлении жалоб в Европейский суд по правам человека. Юрист (представитель) ЕСПЧ.