Постановление ЕСПЧ от 02 июля 2019 года по делу "R.S. (R.S.) против Венгрии" (жалоба N 65290/14).
В 2014 году заявителю была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Венгрии.
По делу успешно рассмотрена жалоба на принудительное применение сотрудниками полиции катетера для получения у заявителя образца мочи в качестве доказательства совершения правонарушения. По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
В полицейском участке в отношении заявителя был принудительно использован катетер для получения у него образца мочи.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения статьи 3 Конвенции. (a) Материально-правовой аспект. Статья 3 Конвенции как таковая не запрещает принудительного использования медицинских процедур для получения доказательств. Однако любое принудительное медицинское вмешательство должно быть убедительно оправдано фактами конкретного дела. Это тем более верно, если целью процедуры является извлечение из тела человека реального доказательства преступления, в совершении которого он подозревается.
Особенно интрузивный характер такой меры требует тщательного рассмотрения всех сопутствующих обстоятельств. В этой связи необходимо надлежащим образом принимать во внимание тяжесть предполагаемого правонарушения. Власти также должны доказать, что они рассмотрели возможность применения альтернативных методов получения доказательств. Более того, применимая процедура не должна приводить к какому-либо риску причинения длительного вреда здоровью подозреваемого. При оценке вмешательства в право на физическую неприкосновенность лица с целью получения доказательств практическую важность имеют следующие факторы: степень, в которой принудительное медицинское вмешательство было необходимо для получения доказательств, риски для здоровья подозреваемого, способ проведения процедуры и причиненные физическую боль и моральные страдания, степень доступного медицинского наблюдения и последствия для здоровья подозреваемого.
В Венгрии отсутствовали устоявшаяся практика или регулирование в сфере методов использования катетера для получения доказательств причастности лица к совершению правонарушения. Законодательство Венгрии также не предусматривало гарантий от произвольного и ненадлежащего получения образцов мочи с использованием катетера. В частности, отсутствовал последовательный подход к тому, какой должна быть необходимая форма выражения согласия в подобных ситуациях. Что касается оценки вопроса о согласии, власти Венгрии столкнулись с двумя противоречившими друг другу версиями событий. Следственные органы допросили заявителя, сотрудников полиции и других свидетелей, собрали соответствующие доказательства. Таким образом, нельзя считать, что власти Венгрии не предприняли добросовестных попыток исключить противоречия между конкретными показаниями заявителя и утверждениями сотрудников полиции. Скорее, можно полагать, что после разбирательства они решили отдать предпочтение версии сотрудников полиции.
Тем не менее власти Венгрии не учли сопутствующие обстоятельства, в частности, то обстоятельство, что предполагаемое согласие заявителя было дано в тот момент, когда он находился под воздействием алкоголя и под контролем сотрудников полиции. Вместе с тем, учитывая право заявителя отозвать первоначально данное им согласие в любое время, как это было предусмотрено в законодательстве Венгрии, следует отметить, что заявитель явно сопротивлялся медицинскому вмешательству, о чем свидетельствовал тот факт, что сотрудники полиции были вынуждены привязать его, чтобы закончить процедуру. С медицинской точки зрения, существовала возможность прервать процедуру после ее начала. Принимая во внимание все упомянутые выше факторы, Европейский Суд не смог прийти к выводу, что в течение всей процедуры существовало свободное и информированное согласие заявителя на ее проведение.
Оспариваемая процедура осуществлялась на основании приказа о получении образца мочи заявителя с целью установить, был ли он причастен к дорожно-транспортному происшествию. Таким образом, ее целью было получение реальных доказательств из тела заявителя, а не реагирование на потенциальную медицинскую необходимость. С учетом интрузивного характера процедуры дело заявителя необходимо отличать от ситуаций, в которых вмешательство рассматривалось как имеющее небольшое значение. Более того, несмотря на то, что процедура проводилась врачом в отделении неотложной помощи, заявителя удерживали сотрудники полиции, и он оставался в наручниках в течение всей процедуры, которая была применена к нему принудительно.
Европейский Суд признал, что сотрудники полиции считали необходимым определить уровень алкоголя в крови заявителя и установить, находился ли он под влиянием наркотиков, поскольку он являлся водителем транспортного средства. Однако использование катетера не было необходимо в свете того факта, что сотрудники полиции могли также получить образец крови для тех же целей. Кроме того, использование катетера не являлось общепризнанной и применяемой мерой в контексте действовавшей в стране практики, и, в отличие от анализа крови, отсутствовала четкая позиция относительно полезного характера данной меры при получении доказательств правонарушений, связанных с наркотиками. В медицинской практике Венгрии существовали разногласия относительно того, должно ли было подобное вмешательство считаться инвазивным. Принимая во внимание противоречия в подходах, существовавших на внутригосударственном уровне, нельзя было с определенностью установить, что такое вмешательство не могло привести к возникновению риска для здоровья заявителя.
Власти допустили серьезное вмешательство в физическую и моральную неприкосновенность заявителя против его воли. Способ реализации оспариваемой меры мог привести к возникновению у заявителя чувств незащищенности, тревоги и стресса, которые могли унизить его. Более того, в материалах дела отсутствовали документы, которые позволили бы Европейскому Суду прийти к выводу о том, что сотрудники полиции каким-либо образом учли риск, который процедура могла иметь для заявителя. Хотя не было установлено наличие этого намерения, оспариваемая процедура была проведена таким образом, что причинила заявителю и физическую боль, и моральные страдания.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции (принято единогласно).
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил заявителю 9 000 евро в качестве компенсации морального вреда.