Постановление ЕСПЧ от 10 января 2019 года по делу "Ецис (Ecis) против Латвии" (жалоба N 12879/09).
В 2009 году заявителю была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Латвии.
По делу успешно рассмотрена жалоба на полный запрет тюремного отпуска для заключенных мужского пола в закрытых тюрьмах. По делу было допущено нарушение статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод во взаимосвязи со статьей 14 Конвенции.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
В пенитенциарной системе Латвии все заключенные мужского пола, осужденные за совершение тяжких и особо тяжких преступлений, подлежат содержанию в закрытых учреждениях максимального уровня безопасности и не имеют права на тюремный отпуск до их перевода в частично закрытое учреждение, который возможен только после того, как они отбыли половину назначенного им срока. При этом заключенные женского пола, осужденные за аналогичные преступления, содержатся в частично закрытых учреждениях с самого начала их срока наказания.
Заявитель был осужден за убийство и приговорен к 20 годам лишения свободы. В то время, когда он находился в закрытой тюрьме и к нему применялся средний уровень безопасности, у него умер отец, и заявитель ходатайствовал разрешить ему присутствовать на его похоронах. Ему было отказано в этом, поскольку только заключенные, в отношении которых действовал минимальный или средний уровень безопасности и которые содержались в частично закрытых учреждениях, могли получить разрешение, чтобы временно покинуть тюрьму. Заявитель жаловался на то, что он стал жертвой дискриминации по признаку пола в отношении соответствующего тюремного режима, который привел к тому, что ему было отказано в отпуске.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения статьи 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции. (a) Находился ли заявитель в аналогичной или похожей ситуации по сравнению с женщинами-заключенными. Разница в обращении касалась мужчин и женщин, которые были осуждены за одинаковые или сравнимые преступления и приговорены к лишению свободы. Жалоба касалась того, как соответствующий тюремный режим отразился на ограничениях семейной жизни заключенных, в частности, в отношении их права на тюремный отпуск по соображениям сострадания. Следовательно, жалоба касалась вопросов, которые имели значение для всех заключенных. С учетом характера жалобы заявителя он мог требовать, чтобы его положение было аналогичным положению женщин-заключенных, осужденных за такие же или сравнимые преступления.
(b) Была ли разница в обращении объективно оправдана. Власти Латвии утверждали, что разница в обращении преследовала цель защиты женщин-заключенных от негативных последствий применения идентичных подходов, в результате которых не учитывались бы их специфические потребности.
Обеспечение специфических нужд женщин-заключенных, в частности, связанных с материнством, с целью соблюдения по существу гендерного равенства не должно считаться дискриминационным. Соответственно, некоторые различия тюремных режимов, применяемых к мужчинам и женщинам, были приемлемыми и даже могли быть необходимыми для обеспечения гендерного равенства по существу. Тем не менее в контексте пенитенциарной системы и тюремных режимов различие в обращении в зависимости от пола должно было иметь разумные соотношения соразмерности между использованными средствами и преследуемой целью.
Во время запроса заявителя о тюремном отпуске он уже был переведен на средний уровень безопасности в закрытой тюрьме. Его ходатайство не было удовлетворено именно на основании того, что в отношении него действовал средний режим безопасности, и он содержался в закрытой тюрьме. Ни уполномоченные государственные органы, ни власти Латвии не указали на какие-либо иные мотивы, которые послужили бы основанием для данного решения. В то же время женщины-заключенные при аналогичных обстоятельствах, то есть осужденные за те же преступления, приговоренные к той же мере наказания и переведенные на средний уровень безопасности после отбытия половины назначенного им срока, имели бы право на отпуск из тюрьмы, поскольку с самого начала отбывали наказание в частично закрытых тюрьмах.
При обосновании данного различия власти Латвии утверждали, что женщины-заключенные в целом были менее агрессивными и склонными к насильственным действиям, тогда как мужчины-заключенные были более предрасположены к насилию между заключенными и попыткам побегов и представляли собой большую по сравнению с женщинами угрозу для безопасности и сотрудников тюрьмы. Даже если бы это утверждение было подтверждено соответствующими данными, оно не было бы достаточным для обоснования подобной разницы в обращении. Иной вывод был бы равнозначен заключению о том, что мужчины-заключенные по сравнению с женщинами-заключенными, которые совершили точно такие же преступления, были настолько опаснее, что проведение индивидуальной оценки ситуации было бы лишено смысла. Такой подход был бы несовместим с прецедентной практикой Европейского Суда, в которой подчеркивается необходимость индивидуальной оценки риска побега всех заключенных.
Хотя могут существовать правомерные пенологические основания для лишения лица свободы, акцент европейской уголовно-правовой политики делается на реабилитационной цели лишения свободы. Данный принцип применяется независимо от совершенного преступления или продолжительности назначенного срока лишения свободы, он также применяется независимо от пола заключенного. Поддержание семейных связей является главным средством содействия социальной реинтеграции и реабилитации всех заключенных независимо от их пола. Кроме того, тюремный отпуск является одним из средств, способствующих социальной реинтеграции всех заключенных.
Полный запрет для мужчин покидать тюрьму, даже чтобы присутствовать на похоронах члена семьи, не способствовал достижению цели обеспечения учета особых потребностей женщин-заключенных. Отказ в удовлетворении ходатайства заявителя о предоставлении отпуска, чтобы иметь возможность участвовать на похоронах отца, на основании тюремного режима, который применялся к заявителю из-за его пола, не имел объективного и разумного оправдания.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований статьи 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции (принято пятью голосами "за" при "двух" - против).
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил заявителю 3 000 евро в качестве компенсации морального вреда.