Постановление ЕСПЧ от 20 ноября 2018 года по делу "Селахаттин Демирташ (Selahattin Demirtas) против Турции (N 2)" (жалоба N 14305/17).
В 2017 году заявителю была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Турции.
По делу успешно рассмотрена жалоба на воспрепятствование члену парламента в исполнении его обязанностей путем его продолжительного содержания под стражей с целью подавления плюралистического политического диалога. По делу допущены нарушения требований пункта 3 статьи 5 и статьи 18 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции. По делу не допущено нарушение требований пунктов 1 и 4 статьи 5, статьи 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
Летом 2015 года насильственные действия, связанные с ситуацией в Сирии и приписываемые Рабочей партии Курдистана, привели к реакции властей покончить с процессом мирного "разрешения" курдского вопроса, начатым в 2012 - 2013 годах. Заявитель, являвшийся сопредседателем Демократической партии народов (прокурдская левая партия), был переизбран в парламент страны в ноябре 2015 года на четырехлетний срок. В ходе различных выступлений в 2015 и 2016 годах Президент Республики объявил, что депутаты Демократической партии народов (далее - ДПН) должны были "заплатить" за недавние насильственные действия, за которые они, по мнению президента, несли ответственность. После пересмотра Конституции в части, касавшейся иммунитета депутатов парламента, в отношении 154 депутатов (из которых 55 принадлежали к ДПН) иммунитет был снят. Пятнадцать депутатов оппозиции (из которых 14 являлись членами ДПН) были заключены под стражу. В ноябре 2016 года заявителя задержали по обвинению в управлении тайной организацией и пропаганде терроризма. С тех пор заявитель оставался под стражей.
Рабочая партия Курдистана была внесена Евросоюзом в "черный" список частных лиц и организаций, которых Европейский союз считает террористическими (примеч. редактора).
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения пункта 1 статьи 5 Конвенции. Заключение заявителя под стражу было проведено в соответствии с законодательством Турции. Оно не казалось ни произвольным, ни явно неразумным. В материалах его уголовного дела на соответствующий момент действительно были "убедительные основания" подозревать его в совершении инкриминируемых ему правонарушений.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу не было допущено нарушения требований пункта 1 статьи 5 Конвенции (принято единогласно).
По поводу соблюдения пункта 3 статьи 5 Конвенции. Суды Турции не обосновали необходимость содержания заявителя под стражей достаточными причинами, в частности, в том, что касалось риска уклонения от отправления правосудия. Возможность его освобождения до суда не рассматривалась судами тщательным образом.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований пункта 3 статьи 5 Конвенции (принято единогласно).
По поводу соблюдения статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции. Заявитель рассматривал свое содержание под стражей как меру политического характера, фактической целью которой было помешать ему исполнять свои полномочия депутата. Впервые рассматривая дело с этой точки зрения, Европейский Суд признал, что речь идет о ключевой проблематике для реального осуществления полномочий депутата парламента. Довод о несовместимости жалобы с Конвенцией ratione materiae был исследован в ходе рассмотрения дела по существу и отклонен по следующим основаниям.
Право на свободные выборы не ограничивается простой возможностью участвовать в избрании депутатов парламента: будучи избранным, член парламента должен иметь возможность осуществлять свои полномочия. Безусловно, Конвенция не запрещает содержание депутатов под стражей как таковое. Данная мера автоматически не представляет собой нарушение статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции. Однако в настоящем деле содержание заявителя под стражей полностью лишило его возможности участия в деятельности парламента вплоть до момента истечения срока его полномочий (в течение одного года, семи месяцев и 20 дней). Таким образом, тем самым было произведено вмешательство в осуществление прав, гарантированных данной статьей. Учитывая продолжительность содержания под стражей и его последствия, Европейский Суд счел необходимым продолжить рассмотрение жалобы, и это был единственный способ рассмотреть ее по существу.
Содержание заявителя под стражей соответствовало законодательству Турции и преследовало правомерную цель обеспечения нормального хода производства по уголовному делу. Следовало рассмотреть вопрос о его соразмерности.
Чтобы выполнить свое позитивное обязательство по статье 3 Протокола N 1 к Конвенции, государства-участники должны установить средство правовой защиты, позволяющее члену парламента, заключенному под стражу, эффективным образом оспорить лишение его свободы и добиться рассмотрения его жалобы на нарушение прав, гарантированных статьей 3 Протокола N 1 к Конвенции. В этой связи судам Турции следует доказать, что они должным образом установили сравнительный баланс, с одной стороны, между интересами надлежащего отправления правосудия, который предположительно оправдывал содержание под стражей, и, с другой - интересов (не только заявителя индивидуально, но и общества в целом), пользующихся защитой статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции. Также следует учитывать продолжительность содержания под стражей и его последствия.
Однако с учетом имеющихся материалов дела не складывалось мнения, что суды Турции надлежащим образом учли тот факт, что заявитель являлся не только депутатом, но и одним из лидеров оппозиции в стране, осуществление которым своих депутатских полномочий требовало повышенного уровня защиты. Кроме того, не было доказано наличие императивных оснований для продления срока содержания под стражей в течение столь длительного периода (именно по этой причине было установлено нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции).
Европейский Суд всегда подчеркивал, что содержание под стражей до суда является оправданным только в том случае, когда менее строгие меры представляются недостаточными, и должно быть настолько непродолжительным, насколько это возможно. Данные доводы применимы a fortiori в случае содержания под стражей депутата. В демократическом обществе парламент или аналогичные органы являются необходимым форумом для политических дебатов. Во время осуществления своих полномочий депутат представляет своих избирателей, привлекает внимание к их потребностям и защищает их интересы. Однако из материалов дела не следует, что суды рассмотрели возможность применения альтернативных мер пресечения, поскольку они не указали каких-либо конкретных и индивидуальных причин своего систематического вывода об их недостаточности. В течение всего периода содержания под стражей у заявителя не было какой-либо возможности осуществлять свои обязанности парламентария.
Даже если заявитель смог сохранить свой статус парламентария в течение всего срока своих полномочий и получать зарплату депутата, невозможность для него участвовать в деятельности парламента из-за содержания под стражей представляла собой неоправданное посягательство на свободное выражение воли народа и на право заявителя быть избранным и осуществлять свои полномочия депутата. При обстоятельствах настоящего дела данная мера являлась несовместимой по самой своей сути с правом заявителя быть избранным и осуществлять свои полномочия парламентария и посягала на суверенную власть избирателей, которые за него проголосовали.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции (принято единогласно).
По поводу соблюдения статьи 18 Конвенции во взаимосвязи с пунктом 3 статьи 5 Конвенции. Жалоба в соответствии со статьей 18 Конвенции являлась фундаментальным аспектом настоящего дела и требовала отдельного рассмотрения как таковая.
Безусловно, статья 18 Конвенции может считаться нарушенной только после преодоления достаточно высокого порога. Однако в связи с тем, что большинство обвинений, послуживших основанием для заключения заявителя под стражу, непосредственно затрагивали политическую деятельность заявителя как лидера оппозиционной партии, надлежащее рассмотрение настоящей жалобы было невозможным без учета общего политического и социального контекста.
Однако согласованность различных элементов контекста подтверждала версию о том, что законодательство Турции все чаще использовалось для того, чтобы заглушить голоса несогласия. Из докладов и заключений международных наблюдателей следовало, что напряженный политический климат в Турции на протяжении последних лет привел к созданию среды, способной оказывать влияние на решения судов страны, в частности, во время чрезвычайного положения. Несколько лиц, занимавших руководящие должности в партии заявителя, в том числе избранные мэрами и депутатами, были заключены под стражу в связи, в частности, с их политическими высказываниями. Таким образом, наблюдалась определенная константа.
Кроме того, сложно отрицать, что лишение свободы заявителя, одного из лидеров оппозиции, а также других депутатов той же партии имело негативные последствия для кампании "Нет", проводившейся в связи с проектом перехода к президентской системе правления, которая являлась, по-видимому, наиболее важной конституционной реформой с момента провозглашения республики в 1923 году (проект был вынесен на общенародное голосование 16 апреля 2017 г.).
К тому же парламент решил назначить на 24 июня 2018 г. (на полтора года раньше предусмотренного срока) президентские и парламентские выборы, запланированные на 2019 год. Что касается выборов президента, в числе шести кандидатов на пост был и заявитель, которого заключили под стражу.
Таким образом, даже если изначальное заключение заявителя под стражу объяснялось "убедительными основаниями" подозревать его в совершении преступлений, представлялось, что цель его содержания под стражей имела также и политический характер. Оставалось определить, мог ли данный аспект стать доминирующим по истечении определенного периода времени.
В настоящем деле имело место расследование по нескольким уголовным делам в отношении заявителя в течение нескольких лет, но до окончания "процесса принятия решения" не было выполнено значимых мер для того, чтобы лишить его депутатского иммунитета. Из материалов дела можно было заключить, что расследование по делу заявителя было как минимум "ускорено" после высказываний Президента Республики и его заявления от 16 марта 2016 г., хотя данное расследование и началось до этого момента.
Что касается характера и степени предосудительности выявленной неконвенционной цели, Европейский Суд отметил, что жалоба касалась не только прав и свобод заявителя как частного лица, но и самой демократической системы. Таким образом, ставки были, без сомнения, очень высокими.
С учетом вышеизложенного и, в частности, того факта, что срок содержания заявителя под стражей продлевался несколько раз по стереотипным основаниям, Европейский Суд счел установленным вне всякого разумного сомнения, что данные продления срока лишения заявителя свободы, в частности, во время двух важных кампаний (референдум и президентские выборы) преследовали преобладающим образом скрытую цель ограничения плюрализма и свободы политических дебатов.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований статьи 18 Конвенции (принято шестью голосами "за" при одном - "против").
По поводу соблюдения статьи 34 Конвенции. Утверждая, что в отношении его адвокатов было возбуждено несколько различных уголовных дел, заявитель расценивал это как попытку их устрашения. Однако ничто не указывало на то, что данные процессы имели целью заставить заявителя отозвать или изменить свою жалобу или иным образом помешать эффективному осуществлению его права на подачу жалобы, и на то, что они привели к таким последствиям. Из формулировки жалобы следует, что данные производства никак не связаны с настоящим делом.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу не было допущено нарушения требований статьи 34 Конвенции (принято единогласно).
В порядке применения статьи 46 Конвенции. Властям Турции было предписано в кратчайший срок прекратить содержание заявителя под стражей, если только в деле не появятся новые причины или информация, которые будут оправдывать его продление.
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил заявителю 10 000 евро в качестве компенсации морального вреда, требование о компенсации материального ущерба было отклонено.
Европейский Суд также единогласно установил, что по делу не были нарушены требования пункта 4 статьи 5 Конвенции в связи с продолжительностью срока рассмотрения жалобы в Конституционном суде Турции.