Недопущение принудительного возвращения (сообщение №539/2013)

Организация Объединенных Наций

Приложение

Решение Комитета против пыток в соответствиисо статьей 22 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания (пятьдесят четвертая сессия)

относительно

Сообщения № 539/2013 *

Комитет против пыток, учрежденный в соответствии со статьей 17 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания,

на своем заседан ии 11 мая 2015 года,

завершив рассмотрение жалобы № 539/2013, представленной Комитету против пыток А.Б. в соответствии со статьей 22 Конвенции,

приняв во внимание всю информацию, которая ему была представлена заявителем, его адвокатом и государством-участником,

принимает следующее:

Решение согласно пункту 7 статьи 22 Конвенции

1.1Заявителем является А.Б., гражданин России, родившийся в 1986 году. Его ходатайство о предоставлении ему убежища в Швеции было отклонено, и на момент подачи жалобы он ожидал депортации в Российскую Федерацию. По его утверждениям, такая депортация представляла бы собой нарушение Швецией статьи 3 Конвенции против пыток. Он представлен адвокатом.

1.215 марта 2013 года Комитет обратился к государству-участнику с просьбой не высылать заявителя в Российскую Федерацию, пока его жалоба будет находиться на рассмотрении Комитета.

Факты в изложении заявителя

2.1Заявителем является А.Б., гражданин России, родившийся в 1986 году в Дубовском районе Ростовской области на юге России. Он исповедует ислам. В 2007 году вместе с родителями и братьями переехал в Чеченскую Республику и поселился в селе Дай в Шатойском районе примерно в 60 км от Грозного. Этот регион остается оплотом вооруженного сопротивления на Северном Кавказе. Отец заявителя открыл магазин, где продавались продуты питания и одежда. Среди покупателей были как представители чеченских властей, так и участники вооруженного сопротивления.

2.2В октябре 2010 года около десяти мужчин в военной форме пришли в дом заявителя и забрали его. Заявитель полагал, что они были сотрудниками Министерства внутренних дел Шатойского района. Сказав ему, что им нужно его допросить, они доставили его в РОВД Шатойского района. По их словам, они знали, что он продает продукты и помогает боевикам, что доставляет продукты на их базы в горах и что является пособником боевиков. Заявитель объяснил, что продукты боевикам он продавал из-за того, что у него не было другого выбора, потому что они всегда были вооружены, и что он, однако, не был вовлечен в их деятельность и не был к ней причастен. После этого его завели в другую комнату, где ему надели наручники и избили дубинкой и прикладом. Его били по всему телу, но не по лицу. Его усадили на стул, привязав руки к перекладине, а к мизинцу подсоединили электроды. Один из допрашивавших включил устройство, по которому пошел электрический ток. Они сказали, что знают, что он сотрудничает с боевиками, и что он должен признаться. Заявитель ответил, что ему не в чем признаваться. После двух часов пыток его примерно на час оставили одного. После этого руки от перекладины отвязали и надели наручники. Вечером пришел «босс» с какими-то документами и сказал, что если он их не подпишет, живым оттуда он не выйдет. Заявитель подписал документы, не ознакомившись с их содержанием. После этого он был освобожден.

2.3На следующий день около десяти других мужчин пришли в дом заявителя и доставили его в российскую комендатуру в Ханкале, Грозный. Ему были показаны документы, которые он подписал, и предъявлены новые обвинения. Они обвинили его в том, он являлся бывшим боевиком, который получил амнистию, но который продолжал сотрудничать с боевиками, продавая им продукты, в чем он признался в подписанных им документах. Он пытался объяснить представителям федеральных властей, что в Шатое ему угрожали и вынудили подписать документы под пытками. Его завели в небольшую комнату без окон в подвальном помещении, где его вновь запугивали, избивали и подвергали электрошоку, когда он находился в сидячем положении и когда его подвесили на стене с завязанными впереди руками и электродами, подсоединенными к ступням и ногам. Его обливали холодной водой, из-за чего электрические разряды доставляли еще большую боль. Он потерял сознание. После каждого сеанса пыток его помещали в карцер размером 2 м х 2 м, где была деревянная койка без одеяла. Одежду с него не снимали, и он оставался в мокрых тренировочных штанах и футболке. Раз или два раза в день ему давали какую-то кашу или отварной картофель. Его содержали под стражей в течение двух недель и по нескольку раз в день подвергали допросам и пыткам. И в Шатое, и в Ханкале его допрашивали чеченцы.

2.4Заявитель был освобожден при условии, что он будет сотрудничать с властями путем установления контакта с боевиками или проникновения на их базу для сбора разведывательных данных. Ему сказали, что, если он не будет сотрудничать, его или его родственников убьют. Он вернулся в село Дай, но его отец посчитал, что оставаться там нему небезопасно, поэтому отвез его к своему другу в село Надтеречное.

2.5Через два–три дня после его освобождения к нему домой явились представители властей, которым он был нужен. Так как к тому моменту его там уже не было, вся семья подверглась избиениям. Его жена и дети переехали в дом ее родителей. Тем временем в Надтеречном заявитель в основном сидел в доме, не выходя на улицу. Отец навещал его примерно два раза в месяц.

2.6Спустя три–четыре месяца к нему приехали его родители и сообщили о том, что договорились отправить его из страны. Они отвезли его на окраину Грозного, и он покинул Чечню в микроавтобусе вместе со своим дядей и двумя двоюродными братьями. Они дважды пересаживались в другие микроавтобусы, прежде чем 17 мая 2011 года прибыли в Швецию. Паспорта у заявителя не было, однако на пути в Швецию его никто не просил предъявить какой-либо документ, удостоверявший личность. 19 мая 2011 года заявитель ходатайствовал о предоставлении ему убежища в Швеции, где он жил с двоюродным братом, который имел ограниченный контакт с его семьей. От двоюродного брата он узнал, что чеченские власти снова его разыскивают.

2.73 октября 2011 года Миграционная служба Швеции отклонила ходатайство заявителя о предоставлении убежища, посчитав, что его история не вызывает доверия. Заявитель отмечает, в частности, что Служба сочла неправдоподобным то, что он был выпущен на свободу на следующий день после первоначального ареста, затем снова арестован и снова освобожден через две недели, хотя обвиняли его в совершении серьезного преступления. По словам заявителя, Служба утверждала, что такие действия не согласуются с известной практикой чеченских властей, которую описывали правозащитные организации. Заявитель также сообщает, что Службой было указано на то, что: a) он не смог объяснить, как его отцу удавалось навещать его в Надтеречном, не обнаруживая его местонахождение; b) он заявил, что у него не было никаких шрамов или синяков вследствие пыток и жестокого обращения, которым он якобы подвергся; c) не было никакой информации о том, что его родственники подверглись преследованиям со стороны властей; и d) он не предъявил никаких документов в подтверждение своих утверждений.

2.8В неустановленный день заявитель обжаловал решение Миграционной службы Швеции в Суде по миграционным делам в Мальмё. Он утверждал, что описанные им действия были «нормальной» практикой в Чечне, что он был освобожден на следующий день, потому что чеченские власти знали, что он и его семья будут жить в страхе, и что преследование было мерой контроля, а не частью предварительного следствия. Он отметил, что многие люди в Чечне подозреваются в сотрудничестве с боевиками, из-за чего власти не в состоянии вести наблюдение за всеми за ними и их родственниками. Он утверждал, что скорее всего именно по этой причине за его отцом не вели слежку, когда он навещал его Надтеречном. Заявитель также отметил, что информация о ситуации с правами человека в Чечне, на которую ссылалась Служба, датировалась 2009 годом и что после этого были новые и обновленные доклады, в том числе государства-участника, указывающие на то, что ситуация с правами человека в Чечне ухудшилась в 2010 году. 18 сентября 2012 года Суд по миграционным делам отклонил апелляцию заявителя. Хотя Суд признал, что некоторые части версии заявителя подтверждались имевшейся информацией по стране, он по-прежнему не считал утверждения заявителя достаточно убедительными.

2.9В неустановленный день заявитель подал в Апелляционный суд по миграционным делам ходатайство о предоставлении разрешения на обжалование решения Суда по миграционным делам. Ходатайство было отклонено 17 октября 2012 года, и решение о высылке заявителя стало окончательным 7 ноября 2012 года.

2.1019 ноября 2012 года заявитель встретился с представителями Миграционной службы по вопросу о его выдворении в Российскую Федерацию. Представители шведских властей рекомендовали ему вернуться и предложили ему 30 000 шведских крон. 28 ноября 2012 года он сообщил властям, что не заинтересован в деньгах. 8 марта 2013 года заявитель был проинформирован о том, что у него остается четыре недели на то, чтобы покинуть страну добровольно.

Жалоба

3.1С учетом личной ситуации и в свете преследований, объектом которых он стал в Чечне, заявитель утверждает, что шведские власти неадекватно оценили риск, которому он подвергнется в случае возвращения в Российскую Федерацию. Его возвращение в Российскую Федерацию стало бы нарушением статьи 3 Конвенции.

3.2Он утверждает, что пытки широко практикуются в Чечне, чтобы держать население под контролем. В его случае не было никаких оснований ни для его ареста, ни для возбуждения уголовного дела. Все обвинения были сфабрикованы, и должностным лицам это, несомненно, было известно. Шведские миграционные власти не могли не знать, что пытки применяются для получения сведений и выбивания признаний в рамках сфабрикованных уголовных дел.

Замечания государства-участника относительно приемлемости и существа

4.1В вербальной ноте от 16 сентября 2013 года государство-участник представило свои замечания по приемлемости и по существу сообщения. На основании фактов дела государство-участник отмечает, что заявитель прибыл в Швецию 17 мая 2011 года и через два дня подал ходатайство о предоставлении убежища. Миграционная служба Швеции отклонила его ходатайство и 3 октября 2011 года приняла постановление о его депортации в Российскую Федерацию. Заявитель обжаловал это решение в Суде по миграционным делам, который 18 сентября 2012 года отклонил его апелляцию. 17 октября 2012 года Апелляционный суд по миграционным делам отказался дать заявителю разрешение на обжалование этого решения, в связи с чем решение о высылке заявителя 7 ноября 2012 года стало окончательным и не подлежащим обжалованию.

4.2Государство-участник далее отмечает, что в соответствии с пунктом 5 а) статьей 22 Конвенции Комитет не рассматривает никаких сообщений от лиц, пока не удостоверится в том, что этот же вопрос не рассматривался и не рассматривается в соответствии с другой процедурой международного расследования или урегулирования, и заявляет, что он не знает, являлось или является ли данное дело предметом любого другого такого расследования или урегулирования. Тем не менее государство-участник признает, что в данном деле все доступные внутренние средства правовой защиты были исчерпаны.

4.3Как указывает государство-участник, утверждение заявителя о том, что в случае возвращения в Российскую Федерацию ему может грозить обращение, которое можно было бы расценивать как нарушение статьи 3 Конвенции, не отвечает минимальным требованиям к предъявляемым доказательствам для целей определения приемлемости сообщения. Оно утверждает, что данное сообщение является явно необоснованным и, таким образом, неприемлемым в соответствии с пунктом 2 статьи 22 Конвенции и правилом 113 b) правил процедуры Комитета. Если Комитет сочтет, что данное сообщение является приемлемым, то вопрос существа, подлежащий рассмотрению Комитетом, заключается в том, будет ли принудительное возвращение заявителя в Российскую Федерацию нарушением обязательства Швеции по статье 3 Конвенции не высылать или не возвращать какое-либо лицо в другое государство при наличии серьезных оснований полагать, что там ему или ей может угрожать применение пыток.

4.4Государство-участник отмечает, что при определении того, будет ли принудительное возвращение лица в другую страну представлять собой нарушение статьи 3 Конвенции, Комитет должен принять во внимание все соответствующие соображения, в том числе, где это применимо, существование в государстве постоянной практики грубых, вопиющих и массовых нарушений прав человека. Вместе с тем Комитет неоднократно подчеркивал, что цель такого определения состоит в установлении того, будет ли соответствующему лицу лично угрожать предсказуемая и реальная опасность быть подвергнутым пыткам в стране, в которую оно вернется. Из этого следует, что существование практики грубых, вопиющих и массовых нарушений прав человека в этой стране само по себе не является достаточным основанием для вывода о том, что соответствующему лицу будет угрожать применение пыток в случае возвращения в эту страну; для установления наличия «личной» угрозы в отношении соответствующего лица должны существовать дополнительные основания.

4.5В свете вышеизложенного государство-участник отмечает, что при определении того, станет ли принудительное возвращение заявителя в Российскую Федерацию нарушением статьи 3 Конвенции, следует принять во внимание следующие соображения: i) общую ситуацию с правами человека в Российской Федерации; и, в частности, ii) подвергнется ли заявитель «личной» угрозе пыток в случае возвращения.

4.6Кроме того, государство-участник ссылается на правовую практику Комитета, в соответствии с которой в случаях, подобных нынешнему, бремя доказывания возлагается на заявителя, который должен аргументированно обосновать, что грозящая ему опасность подвергнуться пыткам является «предсказуемой, реальной и личной», а при оценке степени риска применения пыток должны анализироваться основания, выходящие за пределы одних лишь умозрительных предположений или подозрений. Если опасность не отвечает критерию высокой степени вероятности, она должна угрожать лично автору и являться реальной.

4.7Государство-участник отмечает, что Российская Федерация является участницей Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания, а также Международного пакта о гражданских и политических правах. На этом основании предполагается, что Комитет хорошо осведомлен о ситуации с правами человека в этой стране, в том числе в регионе Северного Кавказа. В этой связи государство-участник ссылается на различные доклады, содержащие информацию о ситуации с правами человека в Российской Федерации.

4.8Государство-участник признает, что, хотя многие сообщения указывают на то, что общий уровень насилия и серьезных нарушений прав человека в Чеченской Республике за последние годы снизился, продолжают поступать сообщения о нарушениях, таких как исчезновения, жестокое обращение и убийства. Государство-участник далеко от того, чтобы недооценивать озабоченности, которые могут на законных основаниях высказываться в связи с нынешней ситуацией с правами человека в Российской Федерации и, говоря более конкретно, в регионе Северного Кавказа. Тем не менее нынешняя ситуация в Чечне сама по себе не является достаточным основанием для вывода о том, что общая ситуация в регионе такова, что высылка заявителя представляла бы собой нарушение статьи 3 Конвенции. В связи с этим государство-участник утверждает, что депортация заявителя в Российскую Федерацию представляла бы собой нарушение статьи 3 Конвенции только в том случае, если бы заявитель мог доказать, что он лично мог бы подвергнуться угрозе пыток в Чечне. В данном случае заявитель не смог обосновать свои утверждения на этот счет.

4.9 Государство-участник указывает на то, что ряд положений в шведском Законе об иностранцах отражают те же принципы, которые закреплены в статье 3 Конвенции, и что при рассмотрении ходатайства о предоставлении убежища в соответствии с Законом об иностранцах шведские миграционные власти применяют те же критерии, которые применяется Комитетом при рассмотрении сообщений в соответствии с Конвенцией. О применении шведскими властями такого же критерия к ходатайству о предоставлении убежища в соответствии с Законом об иностранцах свидетельствуют ссылки в их решениях на статьи 1, 2 и 2 а) главы 4 Закона об иностранцах. Кроме того, государство-участник отмечает, что в статьях 1–3 главы 12 Закона об иностранцах предусматривается, что решение о высылке иностранца ни при каких обстоятельствах не может быть приведено в исполнение в случае страны, в отношении которой имеются разумные основания полагать, что иностранец может подвергнуться там угрозе, в частности, пыток или других бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения или наказания, или в случае страны, где иностранец не будет защищен от высылки в страну, в которой он или она могут подвергнуться такой угрозе.

4.10Государство-участник также отмечает, что национальные власти имеют все возможности для анализа информации, предоставленной просителем убежища, и оценки достоверности его утверждений. В этой связи государство-участник подчеркивает, что в данном случае как Миграционная служба, так и Суд по миграционным делам тщательно изучили дело заявителя. В рамках процедуры рассмотрения ходатайства о предоставлении убежища заявитель прошел собеседование в Миграционной службе. Цель собеседования заключалась в том, чтобы дать ему возможность изложить причины, по которым он нуждается в защите, и объяснить все факты, имеющие отношение к оценке, которую готовила Миграционная служба. Собеседование длилось 3 ч. и 20 м. и проводилось в присутствии переводчика, которого заявитель, по его же словам, хорошо понимал. Заявитель также обратился в Миграционную службу и судебные инстанции по миграционным делам, в письменном виде приведя доводы в защиту своей позиции. Суд по миграционным делам также провел устное слушание, в ходе которого заявитель изложил свои аргументы. В ходе всей процедуры рассмотрения ходатайства о предоставлении убежища заявитель был представлен адвокатом. Ввиду этого государство-участник утверждает, что и у Миграционной службы, и у судебных инстанций по миграционным делам было достаточно информации, вместе с фактами и документацией, чтобы на прочной основе сделать обоснованную, прозрачную и разумную оценку потребности заявителя в защите на территории Швеции.

4.11Государство-участник ссылается на Замечание общего порядка № 1 (1997) Комитета относительно осуществления статьи 3 Конвенции в контексте статьи 22, которая гласит, что Комитет не относится к числу апелляционных, квазисудебных или административных органов, и что он будет в значительной степени опираться на заявления по фактической стороне дела, подготовленные органами соответствующего государства-участника, а также на свою правовую практику. Кроме того, согласно позиции Комитета, оценивать факты и свидетельские показания в каждом конкретном случае должен не Комитет, а суды государств – участников Конвенции, если не установлено, что методы оценки таких фактов и свидетельских показаний были явно произвольными и свелись к отказу в правосудии.

4.12В свете изложенного и того факта, что Миграционная служба и судебные инстанции по миграционным делам являются специализированными органами с особым опытом в области законодательства и практики применительно к предоставлению убежища, государство-участник утверждает, что нет никаких оснований для вывода о том, что постановления национальных органов были неадекватными или что исход разбирательства внутри страны был результатом каких-либо произвольных действий или что он равносилен отказу в правосудии в данном конкретном случае. Государство-участник полагает, что мнениям миграционных властей Швеции, выраженным в решениях о высылке заявителя в Российскую Федерацию, следует придавать большое значение.

4.13Государство-участник отмечает, что, по утверждениям заявителя, его высылка в Российскую Федерацию стала бы нарушением статьи 3 Конвенции, поскольку он рискует подвергнуться пыткам, потому что подозревался в поддержке боевиков в Чечне, которая выражалась в продаже им продуктов в магазине его отца. Вместе с тем заявитель подчеркивал, что он никогда не сочувствовал боевикам и не участвовал в их деятельности. При этом он утверждал, что был арестован, заключен под стражу и в двух случаях подвергнут пыткам. В этой связи государство-участник, как и миграционные инстанции, считает, что многие моменты в истории заявителя являются противоречивыми и туманными, в связи с чем у него возникают сомнения в правдивости его утверждений. В частности, заявитель не предъявил никаких медицинских справок, подтверждающих, что он был подвергнут жестокому обращению. В ходе внутреннего разбирательства заявитель указал, что на его теле не было никаких видимых шрамов или других повреждений вследствие пыток, которым он якобы подвергался. В этой связи государство-участник, как и миграционные власти, считает неправдоподобным то, что у человека, якобы подвергшегося жестоким пыткам, на теле не осталось ни шрамов, ни следов подобного обращения. Государство-участник подчеркивает, что обязанность предъявлять достаточные доказательства необходимости в убежище лежит на заявителе. Государство-участник также утверждает, что в тех случаях, когда нет никаких доказательств предполагаемых противоправных действий или жестокого обращения, миграционные власти не обязаны инициировать медицинское освидетельствование.

4.14Государство-участник согласно с выводами миграционных властей, что некоторые моменты в рассказе заявителя о том, что с ним произошло, вызывают сомнения, поскольку имеющаяся информация по стране лишь отчасти подтверждает историю, которую он поведал национальным властям. Даже если его заявления относительно первого ареста и утверждения о том, что его вынудили подписать признательные показания, могут быть подтверждены некоторыми сообщениями в открытом доступе, имеющаяся информация по стране не подтверждает наличие «практики», которая, по утверждениям заявителя, выразилась в том, что он был вновь арестован на следующее же утро после первого освобождения и что за ним пришли почти сразу после освобождения во второй раз, несмотря на выдвинутые ему, по его утверждениям, условия и данное ему задание. В отношении первого ареста государство-участник считает нормальным наличие неминуемой опасности того, что лицо, против которого власти выдвинули серьезные обвинения, которое было лишено свободы и которое подверглось жестокому обращению со стороны представителей власти, постарается скрыться от властей после своего освобождения. В связи с этим государство-участник не считает правдоподобным то, что чеченские власти освободили бы заявителя, не взяв с него, как он это утверждает, никаких обязательств.

4.15Кроме того, в случае второго ареста государство-участник полагает, что способ, которым заявитель должен был выполнить данное ему задание, представляется маловероятным. Представляется маловероятным и то, что его отец мог бы его регулярно навещать, учитывая интерес к нему со стороны властей. В этой ситуации важно было бы принимать во внимание связанный с этим риск того, что место, где прятался заявитель, будет обнаружено и что и он, и его друг подвергнутся опасности. Если бы власти проявляли к заявителю такой интерес, о котором он говорит, то они смогли бы его найти, либо проследив за отцом, либо допросив друзей семьи.

4.16Государство-участник ссылается на имеющуюся информацию по стране, согласно которой значительная часть населения в Чеченской Республике в какой-то момент поддерживала боевиков, и подчеркивает тот факт, что в настоящее время власти не проявляют интерес к людям, которые делали это время от времени. Очевидно также, что объектом внимания чеченских властей являются лица, которые подозреваются в поддержке видных боевиков или сотрудничестве с ними и которые оказывали им существенную поддержку в течение более длительного периода времени. Государство-участник также отмечает, что заявитель не предъявил никаких документов или доказательств того, что он разыскивается властями, и не предъявил никаких документов, подтверждающих, что властями Чечни против него возбуждено какое-то дело или ведется уголовное производство.

4.17Кроме того, заявитель утверждал, что власти угрожали убить его семью, когда искали заявителя в его доме. Тем не менее после того, как он покинул Российскую Федерацию, его двоюродный брат, связавшись с его отцом, узнал, что семья жива. Государство-участник полагает, что, учитывая предполагаемый интерес чеченских властей к заявителю, утверждения об угрозах в адрес его семье и тот факт, что на сегодняшний день с ней ничего не произошло, еще больше подрывают доверие к истории заявителя.

4.18Государство-участник утверждает, что озвученная заявителем версия того, что произошло с его семьей, является туманной и отчасти противоречивой. Сначала заявитель сообщил Миграционной службе, что, по словам его отца, его жена и дети были отправлены к родителям жены, когда он скрывался от чеченских властей в Надтеречном. В ходе устного слушания дела в Суде по миграционным делам заявитель, однако, утверждал, что сведения о своей семье он получил от двоюродного брата, после того как он прибыл в Швецию. Государство-участник отмечает, что заявитель не дал правдоподобного объяснения этой неувязки в его истории.

4.19В свете вышеизложенного государство-участник отмечает, что в соответствии с принципом бремени доказывания в делах о предоставлении убежища уместно требовать, чтобы заявитель предоставлял всю необходимую информацию, говорил правду и помогал сотруднику, занимающемуся рассмотрением ходатайства о предоставлении убежища, прояснять все относящиеся к делу факты. Заявителю следует также прилагать усилия, чтобы обосновывать свои утверждения путем предъявления всех имеющихся доказательств и дачи внятных объяснений в случае их отсутствия. Только тогда имеющиеся сомнения могут быть истолкованы в пользу просителя убежища.

4.20Суммируя вышеизложенное, государство-участник утверждает, что приведенные заявителем обстоятельства недостаточны для доказательства того, что предполагаемая опасность подвергнуться пыткам является предсказуемой, реальной и личной. Таким образом, приведение в исполнение решения о высылке в нынешних обстоятельствах не будет представлять собой нарушение статьи 3 Конвенции. Поскольку жалоба заявителя, поданная на основании статьи 3, не отвечает минимальным требованиям к предъявляемым доказательствам для целей определения приемлемости сообщения, его следует признать неприемлемым как явно необоснованное.

4.21Наконец, государство-участник отмечает, что заявитель родился и вырос в Дубовском районе Ростовской области, где он жил до 2007 года, то есть, когда ему было 20 лет. По его внутреннему паспорту, который он предъявил шведским властям, видно, что он был зарегистрирован в Чечне в январе 2007 года. Таким образом, большую часть своей жизни заявитель прожил за пределами Чечни. Кроме того, согласно его внутреннему паспорту, его брак был зарегистрирован в Ростове 19 ноября 2009 года. В ходе устного слушания дела в Суде по миграционным делам он заявил, что его жена жила с семьей в Ростове и что ее родственники, как и его родственники, постоянно ездили между Ростовом и Чечней. Заявитель закончил среднюю школу; по его словам, состояние его физического и психического здоровья хорошее. По мнению государства-участника, не поступило никаких сведений о его личной ситуации, которые указывали бы на то, что он был бы не в состоянии обеспечить себя в Ростове или в любом другом месте на территории Российской Федерации, даже в отсутствие сложившейся социальной сети. Ввиду этого государство-участник считает возможным и разумным для заявителя и его семьи рассмотреть вариант с переездом в Ростов или другое место на территории Российской Федерации, если по причинам, отличным от тех, которые были приведены при рассмотрении данного дела, они ощущают угрозу, например из-за нестабильной ситуации в Чеченской Республике.

4.22В этой связи государство-участник отмечает, что, если исходить из действующего российского законодательства, граждане, как представляется, не обязаны возвращаться в свой родной город, чтобы аннулировать регистрацию перед сменой места жительства. Поэтому заявитель может сразу поселиться и зарегистрироваться в другом месте по возвращении в Российскую Федерацию.

Комментарии заявителя относительно замечаний государства-участника

5.13 января 2014 года заявитель представил свои комментарии относительно замечаний государства-участника. Он утверждает, что государство-участник не смогло объяснить, почему в данном деле «не было применено всеобъемлющее законодательство государства-участника в вопросах предоставления убежища», и просто повторило аргументы и соображения, высказанные Миграционной службой Швеции. Заявитель отмечает, что государство-участник не признает, но и не отрицает то, что ранее он был подвергнут пыткам, и лишь ссылается на ряд обстоятельств и фактов, предположительно демонстрирующих, что его история не вызывает доверия. Сам факт пытки остался без внимания и не был расследован должным образом.

5.2 Заявитель добавляет, что в декабре 2013 года Шведский фонд под эгидой организации «Международная амнистия» выделил ему необходимые финансовые средства для прохождения психологического и медицинского освидетельствования в целях оценки последствий жестокого обращения, которому он подвергался в Чечне.

Вопросы и порядок их рассмотрения в Комитете

Рассмотрение вопроса о приемлемости

6.1Перед рассмотрением любых утверждений, изложенных в жалобе, Комитет должен определить, является ли она приемлемой согласно статье 22 Конвенции. В соответствии с требованием пункта 5 а) статьи 22 Комитет убедился в том, что этот же вопрос не рассматривался и не рассматривается по какой-либо другой процедуре международного расследования или урегулирования.

6.2Комитет напоминает, что в соответствии с пунктом 5 b) статьи 22 Конвенции он не рассматривает никакие сообщения от отдельного лица, если не убедится в том, что данное лицо исчерпало все имеющиеся внутренние средства правовой защиты. Комитет отмечает, что в данном случае государство-участник признает, что заявитель исчерпал все имеющиеся внутренние средства правовой защиты.

Рассмотрение сообщения по существу

7.1В соответствии с пунктом 4 статьи 22 Конвенции Комитет рассмотрел настоящее сообщение в свете всей информации, представленной ему соответствующими сторонами.

7.2 В данном деле Комитету предстоит решить, стала бы высылка заявителя в Российскую Федерацию нарушением обязательства государства-участника по статье 3 Конвенции не высылать или не возвращать («refouler») какое-либо лицо другому государству, если существуют серьезные основания полагать, что ему или ей может угрожать там применение пыток.

7.3Комитет должен оценить, имеются ли серьезные основания полагать, что по возвращении в Российскую Федерацию заявителю лично будет угрожать опасность применения пыток. При оценке этой опасности Комитет должен принимать во внимание все относящиеся к делу обстоятельства согласно пункту 2 статьи 3 Конвенции, включая существование постоянной практики грубых, вопиющих или массовых нарушений прав человека. Однако Комитет напоминает, что такая оценка имеет своей целью установить, угрожает ли лично данному лицу предсказуемая и реальная опасность применения пыток в стране, в которую он или она подлежит возвращению. Из этого следует, что существование постоянной практики грубых, вопиющих или массовых нарушений прав человека в какой-либо стране само по себе не является достаточной причиной полагать, что тому или иному лицу будет угрожать опасность применения пыток по возвращению в эту страну; должны быть приведены дополнительные основания в подтверждение того, что такая опасность будет угрожать лично данному лицу. И наоборот, отсутствие существования постоянной практики вопиющих нарушений прав человека не означает, что то или иное лицо в тех или иных конкретных обстоятельствах не может быть подвергнуто пыткам.

7.4Комитет ссылается на свое Замечание общего порядка № 1 (1997) относительно осуществлении статьи 3 Конвенции в контексте статьи 22, в соответствии с которой при оценке степени риска применения пыток должны анализироваться основания, выходящие за пределы одних лишь умозрительных предположений или подозрений. Хотя при оценке этого риска не следует брать за основу критерий «высокой степени вероятности» (пункт 6), Комитет напоминает, что бремя доказывания обычно лежит на заявителе, который должен аргументировано изложить, что ему угрожает «предсказуемая, реальная и личная» опасность. Хотя в соответствии с положениями Замечания общего порядка № 1 Комитет правомочен свободно оценивать факты с учетом всех обстоятельств по каждому конкретному делу, он должен в значительной степени опираться на заявления по фактической стороне дела, подготовленные органами соответствующего государства-участника (пункт 9).

7.5В данном случае заявитель утверждает, что, если вернется в Российскую Федерацию, он может быть подвергнут пыткам, как он уже подвергался жестокому обращению в 2010 году, включая избиения и применение электрошока со стороны чеченских должностных лиц и что пытки широко практикуются в Чечне «с целью» держать людей под контролем.

7.6В этой связи Комитет отмечает, что, даже если он согласится с утверждением заявителя о том, что в прошлом он подвергался пыткам, вопрос состоит в том, продолжают ли ему грозить пытки в Российской Федерации. Комитет отмечает, что в настоящее время ситуация с правами человека в Российской Федерации является предметом озабоченности, в частности в регионе Северного Кавказа. Комитет напоминает, что в 2012 году он выражал обеспокоенность многочисленными, непрекращающимися и согласующимися между собой сообщениями о серьезных нарушениях на Северном Кавказе, в частности в Чеченской Республике, прав человека государственными должностными или иными лицами, выступающими в официальном качестве, или по их подстрекательству, или с их ведома или молчаливого согласия, в том числе сообщениями о пытках и жестоком обращении, похищении людей, насильственных исчезновениях и внесудебных казнях. Вместе с тем Комитет признает, что случаи нарушения прав человека в стране происхождения заявителя сами по себе не являются достаточным основанием для того, чтобы он мог прийти к выводу о том, что заявителю лично угрожает опасность применения пыток.

7.7Комитет отмечает, что государство-участник обращает внимание на неувязки и противоречия в утверждениях и представлениях заявителя, которые в целом ставят под сомнение правдивость его утверждений. В частности, государство-участник отмечает, что заявитель сообщил инстанциям, занимающимся вопросами предоставления убежища, что он никогда не сочувствовал боевикам и не принимал участия в их деятельности, а только продал им продукты, когда они заходили в магазин отца. Вместе с тем, по информации государства-участника, несмотря на то, что он никогда не был вовлечен в деятельность боевиков, он также утверждал, что он был арестован, заключен под стражу и якобы подвергнут пыткам. Государство-участник отмечает далее, что имеющиеся сведения по стране не подтверждают наличие той практики, на которую ссылался заявитель: что за ним пришли почти сразу после освобождения из под первого ареста и что он был повторно арестован, несмотря на данное ему «задание». Кроме того, по мнению государства-участника, представляется крайне маловероятным, что заявителю дали бы задание проникнуть на базу повстанцев, учитывая его отказ от сотрудничества со следствием во время содержания под стражей во второй раз. Государство-участник также отмечает, что, по утверждению заявителя, отец регулярно навещал его, пока он жил с друзьями в селе Надтеречное. Государство-участник исходит из того, что, если бы власти проявляли к заявителю такой интерес, о котором он говорит, и действительно разыскивали его после второго освобождения, они могли бы найти его, либо установив слежку за отцом, либо допросив друзей семьи. Кроме того, государство-участник отмечает, что заявитель не предъявил никаких медицинских справок, подтверждающих, что он был подвергнут жестокому обращению, не предъявил никаких документов или доказательств того, что он разыскивается чеченскими властями, и не представил никаких документов, подтверждающих, что чеченскими властями против него возбуждено какое-либо дело или ведется уголовное производство. В этой связи Комитет отмечает, что заявитель также не предъявил никаких доказательств в обоснование своего утверждения о том, что в случае возвращения в Российскую Федерацию ему будет угрожать опасность подвергнуться пыткам со стороны властей.

7.8Комитет далее отмечает, что как в Миграционной службе Швеции, так и в Суде по миграционным делам заявитель просто указал на то, что он опасается, что в случае возвращения в Российскую Федерацию он будет подвергнут пыткам, как он уже подвергался им в прошлом, и что он обязательно вновь станет объектом преследования. Тем не менее Комитет отмечает, что власти государства-участника тщательно оценили утверждения заявителя на национальном уровне и пришли к выводу о том, что они не вызывают доверия.

7.9Комитет ссылается на свою практику, согласно которой при оценке степени риска применения пыток должны анализироваться основания, выходящие за пределы одних лишь умозрительных предположений, и указывает, что бремя аргументированного изложения дела обычно лежит на заявителе. В свете вышеизложенных соображений и на основании всей информации, представленной ему заявителем, в том числе в связи с общей ситуацией с правами человека в Российской Федерации, Комитет считает, что заявитель не предъявил достаточных доказательств, чтобы он мог прийти к выводу о том, что его депортация в страну происхождения подвергнет его предсказуемой, реальной и личной опасности применения пыток по смыслу статьи 3 Конвенции.

8.Соответственно, действуя согласно пункту 7 статьи 22 Конвенции, Комитет делает вывод о том, что возвращение заявителя в Российскую Федерацию не будет представлять собой нарушение государством-участником статьи 3 Конвенции.