Постановление ЕСПЧ от 13 февраля 2018 года по делу "Иващенко (Ivashchenko) против Российской Федерации" (жалоба N 61064/10).
В 2010 году заявителю была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Российской Федерации.
По делу успешно рассмотрена жалоба на полномочия таможенной службы обрабатывать и копировать персональные данные в электронной форме без наличия обоснованного подозрения в совершении правонарушения. По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
Заявитель, который являлся фотожурналистом, направился в Абхазию, чтобы подготовить репортаж. По возвращении на территорию Российской Федерации его остановили на таможенном контрольно-пропускном пункте и сказали, что возникла необходимость проверки информации, указанной заявителем в таможенной декларации, путем проведения "инспекционной проверки" вещей в сумке и рюкзаке заявителя. Сотрудники таможенной службы, действуя согласно положениям внутригосударственного законодательства, проверили данные в ноутбуке заявителя, а затем скопировали их на переносной (или внешний) жесткий диск, а затем перекопировали на шесть DVD-дисков. Впоследствии заявителю сообщили, что репортаж был направлен на криминалистическую судебную экспертизу с целью определения, содержали ли данные из ноутбука какие-либо запрещенные "экстремистские" материалы (результаты экспертизы были отрицательными). Заявитель безуспешно пытался обжаловать действия сотрудников таможенной службы в суде.
В ходе конвенционного разбирательства заявитель утверждал, inter alia, ссылаясь на статью 8 Конвенции, что сотрудники таможенной службы незаконно и без каких-либо обоснованных подозрений изучили и скопировали электронные данные из его ноутбука.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения статьи 8 Конвенции. Поскольку не было представлено достаточных доказательств для вывода о том, что "корреспонденция" заявителя пострадала в результате действий сотрудников таможенной службы, Европейский Суд счел более уместным сосредоточиться на определении понятия "частная жизнь".
Отличая настоящее дело от дела "Гиллан и Кинтон против Соединенного Королевства" (Gillan and Quinton v. United Kingdom) (жалоба N 4158/05), Европейский Суд отметил, что проверка данных в ноутбуке заявителя (предположительно без наличия обоснованного подозрения в совершении им преступления или иного противозаконного деяния), копирование персональных данных заявителя и его рабочих материалов с последующей их передачей эксперту для рассмотрения и удержанием на протяжение примерно двух лет выходили за рамки процедуры, которую можно было бы считать "рутинной", не затрагивающей права заявителя и для которой обычно необходимо получение соответствующего разрешения. Заявитель не имел возможности выбирать, хотел ли он сам или чтобы его личные вещи оказались в распоряжении сотрудников таможни и, возможно, прошли таможенный досмотр.
Дело касалось случаев таможенного контроля за "предметами", которые прибывающее на таможенный пункт лицо доставляет с собой и декларирует, а не проверок безопасности, в частности, проверок, проводимых в отношении лица или его или ее личных вещей перед допуском на посадку в самолет, на поезд и тому подобное. По мнению Европейского Суда, предоставляя эти предметы для контроля со стороны таможенной службы, соответствующее лицо не отказывается или иным образом не воздерживается от осуществления права на уважение его или ее "частной жизни" или при определенных обстоятельствах "корреспонденции". Таким образом, заявитель мог ссылаться на право на уважение его частной жизни, и имело место нарушение статьи 8 Конвенции.
Далее Европейский Суд перешел к рассмотрению вопроса о том, было ли вмешательство оправданным. Принимая во внимание доводы решений органов внутригосударственной власти, Европейский Суд не убежден в том, что совокупное толкование соответствующих положений Таможенного кодекса Российской Федерации и иным норм права являлось бы предвидимым толкованием законодательства государства-ответчика и составляло бы правовую базу для копирования данных из электронных документов, находившихся в "хранилище", которым являлся ноутбук заявителя.
Кроме того, предусмотренные в законодательстве Российской Федерации гарантии не являлись надлежащей основой для предоставления органам исполнительной власти широких полномочий, которые могли бы обеспечить лицам надлежащую защиту против произвольного вмешательства.
Во-первых, Европейский Суд пришел к выводу, что на этапе получения разрешения на проверку не существовало четкого требования о том, чтобы она и, прежде всего, копирование каких-либо данных осуществлялись бы с обязательной оценкой пропорциональности принятия этой меры. Очевидно, что обычный подход сотрудников таможенной службы к выборочному обследованию "предметов" не был надлежащим применительно к электронным данным.
Во-вторых, по-видимому, примененная в деле заявителя всеохватывающая мера не должна была быть основана на каком-либо проявлении разумного подозрения, что лицо, заполнившее таможенную декларацию, совершило преступление. Такое явное отсутствие какой-либо необходимости в наличии обоснованного подозрения в совершении преступления отягощалось тем обстоятельством, что органы государственной власти, особенно суды, не попытались определить и применить к установленным фактам определения из соответствующего внутригосударственного законодательства, такие как "пропаганда фашизма" или "социальная, расовая, этническая или религиозная вражда". Смотри Указ Президента Российской Федерации от 23 марта 1995 г. N 310 "О мерах по обеспечению согласованных действий органов государственной власти в борьбе с проявлениями фашизма и иных форм политического экстремизма в Российской Федерации".
В-третьих, Европейский Суд не был убежден, что тот факт, что заявитель возвращался из региона со спорным статусом (Абхазия), сам по себе являлся достаточным основанием для обширного изучения и копирования электронных документов заявителя в связи с их возможным "экстремистским" содержанием.
В заключение, хотя осуществление полномочий по осмотру и выборочной проверке подлежало судебному обжалованию, широта полномочий была такова, что заявитель столкнулся с большими сложностями при доказывании того, что действия сотрудников таможенных служб являлись незаконными, необоснованными или иным образом противоречащими законодательству Российской Федерации. В деле, касающемся свободы собраний, "Лашманкин и другие против Российской Федерации" (Lashmankin and Others v. Russia) (Постановление Европейского Суда по делу от 7 февраля 2017 г., жалоба N 57818/09 и 14 других), Европейский Суд отметил, что пределы судебного рассмотрения были ограниченными и не отвечали необходимым правилам "пропорциональности" и "необходимости в демократическом обществе". Эта оценка применима в настоящем деле в контексте произвольных решений и действий таможенной службы в связи с копированием электронных данных, на что жаловался заявитель в ходе судебного разбирательства.
Таким образом, во внутригосударственной нормативно-правовой системе имели место недостатки, поскольку органы власти государства-ответчика, включая суды, не были обязаны приводить соответствующие и достаточные основания для оправдания вмешательства в настоящем деле и ни на одном из этапов разбирательства никоим образом не был принят во внимание тот факт, что материалы заявителя относились к журналистике.
Следовательно, власти Российской Федерации убедительно не продемонстрировали, что соответствующие законодательство и практика предоставляли бы надлежащие и эффективные гарантии против злоупотребления полномочиями в случае, когда процедура выборочной проверки применялась бы к данным, хранящимся в электронном устройстве. Следовательно, вмешательство не было "предусмотрено законом".
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (принято единогласно).
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции Европейский Суд присудил заявителю 3 000 евро в качестве компенсации морального вреда.