Постановление ЕСПЧ от 04 апреля 2017 года по делу "Матанович (Matanovic) против Хорватии" (жалоба N 2742/12).
В 2012 году заявителю была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Хорватии.
По делу успешно рассмотрена жалоба заявителя на отсутствие эффективной судебной процедуры для определения того, должны ли были быть сообщены защите доказательства, собранные стороной обвинения. По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. По делу не допущено нарушений требований статьи 8 и пункта 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
Заявитель, публичный чиновник, был помещен под специальное наблюдение в рамках расследования предполагаемой коррупции. В дальнейшем он и ряд других сообвиняемых был осужден за различные преступления и приговорен к 11 годам лишения свободы. Доказательства против него включали записи разговоров во время специальной операции наблюдения. В конвенционном разбирательстве заявитель, в частности, утверждал, что он был лишен доступа к справедливому судебному разбирательству (пункт 1 статьи 6 Конвенции), так как он не имел доступа к первоначальным записям, а также поскольку некоторые записи вообще не были ему сообщены на том основании, что они не имеют отношения к его делу и затрагивают личную жизнь третьих лиц.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения пункта 1 статьи 6 Конвенции (нераскрытие и использование доказательств, полученных в результате специальных следственных мер). Жалобы заявителя на процессуальную несправедливость относились к его ограниченному доступу к трем основным категориям доказательств, полученных в результате использования мер негласного наблюдения.
Первая категория касалась записей наблюдения, представленных в качестве доказательств и использованных при осуждении заявителя. Европейский Суд отметил, что заявитель имел доступ к расшифровкам записей, заказанных следственным судьей и судом первой инстанции и подготовленных экспертом, независимость и беспристрастность которого никогда не ставились под сомнение. Записи были воспроизведены в суде, заявитель имел возможность сравнить расшифровку с воспроизведенным материалом, и его возражения по поводу несоответствий между расшифровками и записями были надлежащим образом рассмотрены, и были назначены дополнительные экспертизы для устранения этих противоречий.
Заявитель также воспользовался возможностью оспорить данные доказательства, и суды государства-ответчика дали подробные ответы на его возражения. Заявитель никогда не оспаривал, что записанные разговоры имели место, и не отрицал их подлинность. Исходя из изложенного, Европейский Суд заключил, что отсутствует несправедливость относительно записей, относящихся к первой категории.
Вторая категория затрагивала записи заявителя и других обвиняемых, которые не были использованы для осуждения заявителя. Что касается данной категории, Европейский Суд отметил, что, несмотря на доступ к достаточно подробным сообщениям о его разговорах с третьими лицами, заявитель не смог привести конкретный довод относительно возможной релевантности данных доказательств на любом этапе внутригосударственного разбирательства. Таким образом, Европейский Суд не смог заключить, что предполагаемая невозможность доступа заявителя к записям, относившимся к этой категории, была сама по себе достаточной для установления нарушения его права на справедливое судебное разбирательство. Тем не менее в своей оценке общей справедливости разбирательства он должен учитывать это ограничение права заявителя на защиту.
Третья категория доказательств содержала записи, касавшиеся иных лиц, которые не подверглись преследованию и не упоминались при осуждении заявителя. Заявителю было отказано в доступе к любой информации на том основании, что он не имел права доступа к записям, поскольку они не затрагивали его дело и касались личной жизни других лиц. Однако отсутствовала процедура, позволявшая компетентному суду оценивать по требованию заявителя их относимость к делу, конкретно, содержали ли они такие подробные сведения, которые могли бы позволить заявителю оправдаться или уменьшить наказание, или имели значение для допустимости, достоверности и полноты доказательств, представленных во время разбирательства. Вывод Верховного суда о том, что Генеральный прокурор должен был отобрать доказательства для использования при разбирательстве дела, расходился с прецедентной практикой Европейского Суда, согласно которой процедура, позволявшая органам преследования самим оценивать относимость доказательств в отсутствие дополнительных процессуальных гарантий прав защиты, не отвечает требованиям пункта 1 статьи 6 Конвенции.
Следовательно, было очевидно, что с учетом недостатков процедуры раскрытия рассматриваемых доказательств заявитель не мог сформулировать конкретный довод относительно соответствия данных доказательств и рассмотрения компетентным судом его обращения в свете его права на эффективную подготовку защиты. Таким образом, ему воспрепятствовали в использовании процедуры, с помощью которой могло быть установлено, были ли способны доказательства, которыми располагала прокуратура, исключенные из материалов дела, уменьшить его наказание или поставить под сомнение масштаб его предполагаемой преступной деятельности.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции (принято единогласно).
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 1 500 евро в качестве компенсации морального вреда (принято четырьмя голосами "за" при трех - "против"), требование о компенсации материального ущерба было отклонено.
Европейский Суд также единогласно установил, что по делу не были нарушены требования статьи 8 Конвенции и пункта 1 статьи 6 Конвенции, что касается довода заявителя о подстрекательстве.