Постановление ЕСПЧ от 22 мая 2018 года по делу "Зеленчук и Цицюра (Zelenchuk and Tsytsyura) против Украины" (жалобы N 846/16 и 1075/16).
В 2016 году заявителям была оказана помощь в подготовке жалоб. Впоследствии жалобы были объединены и коммуницированы Украине.
По делу успешно рассмотрены жалобы заявителей на запрет на отчуждение сельскохозяйственных земель, на запрет на использование сельскохозяйственных земель не по назначению. По делу допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
В 1990-х годах в ходе земельной реформы бывшие советские государственные колхозы были ликвидированы, а их члены получили право на получение отдельных участков земли из общей площади колхозных земель, выраженные в гектарах, но без указания их фактического расположения на местности или определения границ. Впоследствии, с 2000 года и далее, право на абстрактные участки было преобразовано в право на физические участки земли (выделенные на местности), и были выданы свидетельства о праве собственности на конкретные участки земли. В 2001 году был введен запрет, известный как "мораторий на землю", на любую форму отчуждения сельскохозяйственных земель, за исключением наследования, обмена и изъятия для государственных нужд, до принятия законодательства, необходимого для создания нормально функционирующего рынка оборота земельных участков. Хотя изначально срок действия запрета был установлен до 2005 года, его несколько раз продлевали, и он действует до сих пор. В настоящее время также запрещено любое использование сельскохозяйственных земель не по назначению.
Оба заявителя получили участки сельскохозяйственных земель по наследству в 2000 и 2004 годах соответственно и получили свидетельства о праве собственности на конкретные участки в 2007 и 2008 годах соответственно. Оба участка, согласно указанному выше запрету, были сданы в аренду коммерческим фирмам.
ВОПРОСЫ ПРАВА
Обжалуемая ситуация, касающаяся действия закона, являлась вмешательством в имущественное право заявителей и контролем за использованием их собственности. Мораторий и его продление были основаны на нормах внутригосударственного законодательства и были направлены на то, чтобы избежать ухудшения материального положения сельских жителей, чрезмерной концентрации земли в руках отдельных богатых граждан или враждебно настроенных лиц и не допустить вывода сельскохозяйственной земли из обращения. Решение внутригосударственных властей о том, что сохранение моратория на куплю-продажу земельных участков служило указанным целям, являлось "явно лишенным разумного обоснования".
Задачей Европейского Суда не являлось в принципе решать вопрос о том, должно или не должно было государство, которое решило перевести ранее принадлежавшее государству землю в частную собственность, разрешать новым собственникам продавать землю и на каких условиях. Учитывая принцип субсидиарности, Европейский Суд мог только оценить влияющую на заявителей ситуацию в свете цели создания рынка земельных участков, о чем власти государства-ответчика неоднократно говорили. Для такой оценки существенными являются нижеследующие факторы.
(a) Законодательная неопределенность. Основания установления моратория на куплю-продажу землей для его продления, пределы его действия и дата завершения менялись с течением времени. Почти все изменения в условиях моратория после его первоначального принятия были фактически направлены на ужесточение, а не на постепенное снятие ограничений. Мораторий de facto стал без определенного срока действия, а условия его отмены стали неопределенными. Причин для таких изменений приведено не было, и данная ситуация противоречила заявленной цели постепенного создания рынка оборота земельных участков.
(b) Причины, приведенные в качестве обоснования для введения и продления срока действия моратория. Не было приведено каких-либо особых причин для объяснения того, почему именно власти государства-ответчика решили, что временный запрет на куплю-продажу земельных участков являлся единственной уместной мерой для достижения поставленных властями социальных и экономических целей, оценивали ли власти возможность использования иных способов достижения указанных целей или оценивали ли они пропорциональность введения общего запрета. Более того, после продления срока действия моратория не было приведено никаких объяснений тому, почему продолжала отсутствовать законодательная база и снова не были рассмотрены менее ограничивающие меры. Наличие альтернативных мер неоднократно признавалось высшими органами власти государства-ответчика.
Обеспокоенность ухудшением материального состояния сельского населения и фермеров не относилась к ситуации, аналогичной ситуации заявителей, которые жили в городах и не получали дохода от занятия сельским хозяйством. Законодатель признал, что абсолютный запрет на продажу земель не был необходим как таковой для достижения рассматриваемой цели, а был нужен, скорее, чтобы предоставить время для разработки необходимого законодательства в целях обеспечения существования нормально функционирующего рынка оборота земель. Что касается предотвращения чрезмерной концентрации земли в собственности одного владельца и вывода сельскохозяйственных земель из целевого обращения, во внутригосударственном законодательстве уже содержались положения, направленные на достижение того же результата. Также важно, что ни в одном из государств - членов Совета Европы, включая тех, которые прошли через смену плановой экономики на рыночную и проводили земельные реформы, не существовало общих ограничений на продажу сельскохозяйственной земли.
(c) Возложенное на заявителей бремя. Оба заявителя получили землю в результате земельной реформы, которая не завершилась к моменту вступления заявителей в права собственности. Землю они получили в наследство, а не приобрели в результате коммерческой сделки, кроме того, учитывая провозглашенную цель реформы в виде создания в итоге рынка сельскохозяйственных земель, заявители не могли ожидать, что запрет будет установлен бессрочно. Следовательно, нельзя сказать, что заявители должны были знать, что они вступают во владение обремененным имуществом, которое и останется таковым, за исключением возможности осуществления некоторых неопределенных изменений в будущем.
Что касается финансового аспекта возложенного на заявителей бремени, заявители могли свободно сдавать свою землю в аренду по рыночным ценам, а власти государства-ответчика стремились помочь землевладельцам, установив минимальную арендную плату. В то же время земли заявителей были взяты в аренду коммерческими фирмами, и власти государства-ответчика не продемонстрировали, что мораторий на куплю-продажу земли служил для целей защиты уязвимых категорий населения. Однако заявители получили землю в порядке обычного наследования, и для них она не являлась безвозмездным непредвиденным приобретением.
Европейский Суд также признал относящейся к делу продолжительность существования рассматриваемого ограничения, его обширные пределы и общий характер, практически не допускавший исключений. Ограничения влияли лично на заявителей на протяжении более чем 12 и 10 лет соответственно. Запрет препятствовал заявителям как отчуждать землю почти в любой допустимой форме, так и использовать ее для любой иной цели, кроме как сельскохозяйственной. Ситуация заявителей не рассматривалась индивидуально, и к ним не применялись никакие исключения, что привело к тому, что пропорциональность меры воздействия не была исследована по существу ни на законодательном, ни на индивидуальном уровне. В заключение состояние неуверенности, созданное неоднократными продлениями моратория, само по себе усилило бремя, возложенное на заявителей. Реализация одной из ключевых составляющих права собственности, права распоряжаться имуществом, регулировалась законодательством неопределенного содержания, принятие которого было отложено способом, оказавшимся непредсказуемым и неясно объясненным. Практически право собственности заявителей стало нестабильным и нуждающимся в защите.
В итоге заявители были вынуждены нести бремя совершенной властями ошибки, когда власти не смогли достичь поставленных ими самими целей и соблюсти установленные ими же сроки. Ввиду слабости доводов, выдвинутых в оправдание выбора самой ограничительной меры из доступных властям, по сравнению с менее жесткими мерами, возложенное на заявителей бремя являлось чрезмерным. В то же время не был достигнут справедливый баланс между общими интересами общества и имущественными правами заявителей.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции (принято единогласно).
По вопросу соблюдения статьи 46 Конвенции. Власти государства-ответчика должны принять соответствующие законодательные и/или иные меры общего характера для обеспечения справедливого баланса между интересами собственников сельскохозяйственных земель, с одной стороны, и общими интересами общества, с другой стороны, в соответствии с принципами защиты имущественных прав согласно Конвенции. Европейский Суд не должен определять, как именно эти интересы должны быть уравновешены. Постановление Европейского Суда нельзя понимать как означающее, что властям Украины незамедлительно следует сформировать действующий без ограничений рынок оборота сельскохозяйственных земель.
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Заявители не представили каких-либо требований о выплате компенсации материального ущерба. Установление факта нарушения Конвенции само по себе являлось достаточной справедливой компенсацией любого морального вреда. Принимая такое решение, Европейский Суд учитывал характер возложенного на заявителей бремени, предъявленное властям государства-ответчика требование принять меры общего характера и тот факт, что мораторий затрагивал исключительно большое количество лиц. Если власти государства-ответчика необоснованно отложат принятие необходимых мер общего характера, со временем это может привести к возникновению ситуации, когда присуждение компенсаций в соответствии со статьей 41 Конвенции станет оправданным как минимум для определенной категории собственников сельскохозяйственных земель.